Фрагменты лицевого летописного свода
[38]КАК ЯЗОН
[39] ПРИСТУПИЛ
[40] К ЗОЛОТОМУ РУНУ
[41]
С красными лучами восходящей зари и златым солнцем, едва осветившим вершины гор, тайно Язон восстает от ложа
[42] вместе с Гераклом и иными
[43]. И приходит в палаты царя Оэта
[44], в которой живет сам царь, венцом украшенный, и предстоящие ему. Узрев же его, царь, с веселым лицом принимает и благосклонно расспрашивает о причинах пришествия. Ему же Язон так говорит: прошу тебя, господин царь, поскольку промедление мне отныне очень досадно
[45], если угодно, вашею волею, к златорунному бранному испытанию приступить
[46]. Ему же царь речет: «Друг Язон, боюсь твоя юношеская смелость и безрассудство тебя скоро к смерти приведут и мне принесут бесславие из-за гибели твоей. Молюсь о тебе благоговейно, да здрав возвратишься, прежде чем подвергнешься столь великому злу». Ему же Язон говорит: «Благороднейший царь, нет у меня смелости безрассудной, и ты без сомнения, будешь пред всеми неповинен, ведь если – да не будет того – со мной злое случится, принимаю то по своему желанию». Ему же речет царь: «Друг Язон, хотя и хочу тебя отговорить, но помогу тебе, да избежишь многих бед». Так Язон, получив желаемую свободу, препоясался в путь
[47].
Был близ острова Колкоса некий малый остров
[48], отделенный малой стремниной, на котором золотое руно, как прежде речено, под стражею было. К ней на малых судах и гребью ходили
[49]. Придя на ближний берег, Язон входит в лодью
[50], оружие защищенное
[51] взяв, и один, с надеждой на победу, быстро гребет и достигает тот малый остров. Когда к земле пристал, тотчас из лодки выскочил и достал из нее приготовленные оружие и вещи, данные ему Медеей для спасения. Вскоре вооружается и с осторожностью к овну златорунному направляется. Медея же, в терзании трепетного сердца и в тревоге, поднимается наверх своего дворца и смотрит вдаль с высокой башни, внимательно наблюдая за уходом любимого своего, но с еще большим вниманием – за схождением его на землю. И как только она увидела его взявшим оружие, представив обреченную готовность к пути, проливает реки слез, которые являются знамениями любви. И, не сдерживая стенаний во весь голос, рыдая, горько восклицает: «О, друг Язон! Сколькими за тебя мучаюсь переживаниями, сколькими страданиями стеснено мое сердце, потому что боюсь, вдруг ты, ужаснувшись, в страхе мои советы забудешь и отвергнешь данные мною тебе для твоего спасения необходимые наставления. Если не воспользуешься ими, не без причины боюсь, что тогда для тебя, и особенно для меня, наихудшее может случиться. Из-за этого твоих объятий буду навеки лишена. Но богам усердно молюсь, чтобы тебя, вернувшегося во здравии, очи мои снова могли увидеть и твоим возвращением меня порадовать».
