Основные приемы пищи можно делать дома. Хочется же человеческую пищу, нормальную. Естественно, вы имеете право это делать. Пюре, рис, гречка, вареное мясо, тушеное мясо – все эти продукты можно включить в рацион. Важно помнить, что все нужно хорошо прожевывать прежде чем проглотить.
Нельзя превышать, еще раз повторю, объем 150 мл. Если начнете принимать больше – явно будет дискомфорт. Это я уже проверил на себе.
Острое, жареное, жирное я не ем, потому что, наверное, от этого будет плохо. Еще пока не пробовал. Но есть у меня больные, которых я оперировал в свое время, они уже могут даже шашлык себе позволить или мясной стейк. Я пока не рискую.
➧
Я пока не оперирую и, думаю, оперировать не буду еще довольно долго, поскольку у меня не прошли последствия химиотерапии. Есть у меня периферическая нейропатия, довольно выраженная. Я ничего не чувствую кончиками пальцев, а для хирурга кончики пальцев – это как зрение для человека. То есть, не имея вот этого тактильного ощущения, открытые операции делать очень сложно. Поэтому я сейчас в операционную не хожу, а если хожу, то не оперирую, смотрю, как ребята делают. Пока так.
Нейропатия – нарушение функции какого-либо нерва.
Много планов
С фондом получается очень просто: большинство вопросов можно решить удаленно, есть же команда, с которой мы постоянно на связи. Кроме того, я довольно часто буду посещать Москву, на следующей неделе у меня будет несколько поездок туда. Поэтому один день в неделю, наверное, будет посвящен при необходимости поездкам в Москву.
➧
Будут три поездки в Москву, будет поездка в Самару, будет поездка в Саранск, будет несколько выступлений на конференциях, будет несколько выступлений на «круглых столах» и несколько съемок. Вчера мы поругались на эту тему с супругой – много дел, и я постоянно где-то пропадаю, постоянно много планов… Но я не могу сейчас по-другому поступить, я не собираюсь останавливаться. Я все равно буду делать то, что я делаю. Рисков сейчас гораздо меньше, токсичность ушла, кровь у меня нормальная. В общем-то, остались только астенические явления, которые уйдут тем быстрее, чем раньше я «врублюсь» в работу. Особенно это касается эмоциональной сферы, потому что я чувствую, что очень сильно эмоционально устал.
И вот эти рабочие моменты меня очень сильно отвлекают и заставляют чувствовать себя полноценным. Несмотря на то что я не хожу в операционную. Поэтому, на мой взгляд, я все делаю правильно и ничем не рискую, учитывая, что я наладил питание, не худею, я потерял 6 кг и стабилизировался на уровне 65 кг. Это Андрей Павленко образца 2001 года. Но на самом деле это довольно комфортный вес для меня. Теперь остается только думать о том, когда сходить в бассейн. Я очень хочу пойти на фитнес, начать плавать, думаю, найду время.
➧
В Самаре и Тюмени я представлял свой концепт по программе обучения хирургов-ординаторов. Получил очень большой отклик, и мне понравилось, что было много критических замечаний, которые мы принимали к сведению, поскольку без этого невозможно выстроить нормальную систему. Да, критика должна быть, но она не должна быть оголтелой. Можно что угодно говорить, критиковать и все равно ничего не делать, а можно внести предложения и потом еще отследить, чтобы все поменялось. Поэтому мы с моими коллегами и задумали несколько дискуссионных «круглых столов» для обсуждения учебного проекта, и мы к этому готовимся. Первый такой дискуссионный клуб должен состояться в декабре, перед Новым годом, когда уже лечебная работа пойдет на спад и у людей появится больше времени. Мы планируем собраться и обсудить критерии отбора, различные технические моменты, нюансы, которые касаются уже непосредственно работы с людьми и взаимодействия с клиентами. Очень надеюсь, что в декабре у нас это получится сделать.
➧
Пока нельзя сказать, что ремиссия уже наступила. Обычно термин «ремиссия» применяется к больным, которые год прожили без прогрессирования основного заболевания. Поэтому о ремиссии можно будет сказать только через год. Сейчас я планирую за этот год как минимум дважды пройти контрольное обследование – раз в шесть месяцев. И уже через год скажу вам, что наступила ремиссия.
…Я точно хотел реализовать проект учебного центра для ординаторов. Эта мысль у меня давно зрела, уже была практически оформлена. И болезнь заставила меня торопиться – я не знал, как она будет развиваться и сколько у меня осталось времени. Болезнь мне даже где-то помогла по одной простой причине – хирург-онколог, болеющий раком, становится виднее. Это дало возможность мне выйти в медийное пространство. …Я точно хотел реализовать проект учебного центра на базе клиники[5]
Медиапроект, который мы реализуем вместе с «Такими делами», – еще одна тема, которую я очень хотел бы развивать в плане информированности больных. Так получилось, что за время моего лечения я несколько направлений, которые планировал развивать постепенно, начал одновременно. Получился массовый вброс.
Насколько фонд будет эффективным, я пока не знаю. Очень хотелось бы рассчитывать на хороший эффект и на долгосрочную работу проекта.
Этот проект объединяет собственно благотворительный фонд и фонд целевого капитала. Именно вторая составляющая – фонд целевого капитала – может дать нам возможность для долгосрочной реализации наших целей. Чем больше мы накопим, тем больше будет доходная часть, которую мы будем на это тратить.
Эндаумент?
Эндаумент, совершенно верно. Это очень эффективный механизм в руках профессионалов по одной простой причине – эндаумент может только увеличиваться. И поэтому сумма, которую мы можем использовать для реализации своих целей, тоже может только увеличиваться. Эндаумент дает стабильность. И может позволить нам реализовать те амбициозные цели, которые мы перед собой ставим.
Это и проект учебного центра, который охватывает уже несколько клиник, несколько городов.
Это и помощь онкологическим клиникам в дотационных регионах в покупке дорогостоящего оборудования, которое не может закупаться за счет бюджета.
Это и стажировки для докторов в крупных медицинских центрах, где можно научиться чему-то новому.
Это и спонсирование клинических исследований, которые в Российской Федерации не ведутся. В нашей стране уже больше 20 лет не проводятся рандомизированные клинические исследования – и это катастрофа. У нас есть Академия наук, но нет ни одного исследования.
Проблем очень много, и очень хотелось бы, чтобы проект, который мы сейчас реализуем, стал дополнительным двигателем для нашего онкологического сообщества, стал эффективным механизмом в руках профессионалов.
Как коллеги относятся к вашему проекту?
Вокруг много профессионалов, которые поддерживают, искренне верят в наш успех. Есть и те, кто осторожно наблюдает со стороны.
Мне кажется, что идея общего онкорегистра пациентов, врачей и клиник – это идея, которая может очень многим не понравиться.
