— Сейчас начнётся, — шепнул он на ухо, а я беззвучно спросила:
— Что?
Ответа не получила, но он уже и не был нужен, потому что мост начал разводиться. Это было одновременно странно и красиво, захватывающе даже, что ли. Я немного расслабилась и упустила момент, когда руки с моих плеч переместились на талию. Только почувствовав, как Городецкий прижал меня, поняла, что сплоховала.
— Расслабься, — снова шепнул он мне в ухо, тем самым только усугубляя мою нервозность.
Развернувшись в его руках, я подняла глаза.
— Пал Сергеич… — сама не знаю, что я собиралась сказать? Что не надо? Перестаньте меня обнимать? Это некрасиво, неприлично?
Но выдохнуть удалось только имя-отчество, потому что Городецкий, снова переместив руки мне на плечи, прижал к себе. Я уткнулась щекой в его рубашку и почувствовала себя подозрительно счастливой. Нерешительно подняла руки и обняла за талию. Так мы и простояли на палубе, глядя на развод мостов, и я вам скажу, сложно определить, что мне понравилось больше: объятья или шоу.
Мы уже приплыли к причалу и народ поплёлся на выход, только когда люди схлынули, я отстранились. Смотреть в глаза Пал Сергеичу было стыдно до невозможности. Но он взял меня за руку, не требуя ни слов, ни взглядов. И всю обратную дорогу мы так и шли, держась за руки, и сердце отчего-то то замирало, то пускалось вскачь, так что я всерьез озаботилась походом к кардиологу в ближайшее время.
В фойе гостиницы руки мы отпустили, тоже не сговариваясь, и почему-то сразу стало одиноко. За время прогулки мы ни разу не смотрели друг на друга, хотя не знаю, может, Пал Сергеич поглядывал, я же только вбок, в конце концов, можно же сказать, что любуюсь городом.
На этаж поднялись в тишине. Открыв дверь, Городецкий пропустил меня внутрь, зайдя следом, включил свет.
— Устала? — спросил, я пожала плечами.
— Наверное, поспать бы не отказалась.
И покосилась на диван. Мы с Пал Сергеичем стояли друг напротив друга, и между нами происходило что-то странное, новое. Сейчас он приблизится и…
— Спокойной ночи, Кулагина, — сказал Городецкий и, развернувшись на пятках, прошёл к себе.
Я немного похлопала глазами. Да уж, ты, Алена, как всегда размечталась, а реальность оказалась далека от вымыслов.
Взяв пижаму, которую приготовила ещё до выхода, я быстро переоделась в ванной. На выходе, открыв дверь, высунула голову. Пусто. Сексуальных преследователей, к сожалению, не было. Я на цыпочках проскакала вперед и оказалась гостиной. Горела лампа вместо включенного до этого света, на диване лежали подушка и одеяло.
Против воли я улыбнулась. Он заботится обо мне! Это так мило! Жаль, его самого нет. Я шмыгнула под одеяло, устраиваясь поудобнее, прислушивалась к тишине и думала: спит или нет? Придёт или нет?
Мне почему-то одновременно хотелось и того, и другого. А ещё больше хотелось его. Так и представляла, как он там раздевается, сидит на краю кровати в расстегнутой рубашке, терзаясь сомнениями. Как встаёт и идёт к двери, картинно застывая, положив руку на ручку. Отличная фотосессия бы вышла. Пал Сергеич мог стать фотомоделью и грести деньги лопатой. Он и сейчас гребёт, конечно, да и проблем у него особенно не наблюдается…
За этими мыслями я заснула, так и не узнав, смог ли воображаемый профессор открыть дверь или остался в комнате в плену собственных желаний.
Открыв утром глаза, первое, что увидела… короче, глаза я закрыла и даже зажмурилась для надёжности, пока красные пятна не пошли. Но реальность не изменилась. В кресле напротив меня сидел Городецкий в трусах и рубашке нараспашку, волосы растрепаны, в руках чашка, судя по запаху, с кофе. Взгляд мой автоматически упирался туда, куда был не должен, и я торопливо села, чтобы оказаться на уровень выше, где мои глаза по крайней мере смотрели в профессорские голубые очи.
— Доброе утро, Кулагина, — усмехнулся Городецкий, я, сглотнув, кивнула.
— Д-д-доброе, — кажется, на меня опять напала заика.
А ещё кажется, прямо сейчас нападет один сексуальный полуголый профессор. Потому что поднявшись, Городецкий сделал шаг к дивану.
Завис надо мной, так что мой взгляд опять оказался на уровне того, что ниже пояса. Специально он, что ли? Я подняла глаза, часто моргая, ждала продолжения.
— Кофе?
Такого вопроса я не предвидела, заморгала ещё чаще, Городецкий рассмеялся. Это немного привело меня в чувство, и я наконец собралась.
— Не откажусь.
Кивнув, Пал Сергеич сделал несколько шагов в сторону к стоящему передвижному столику, на ходу бросив:
— Кстати, у тебя красивая грудь.
Я опустила голову вниз в вырез майки. Так вот зачем он подошёл! Посмотреть! Вот ведь гад! Воспользовался моим сонным состоянием. Ладно, профессор, я вам покажу, что тоже не лыком шита.
— Рада, что вам нравится, — ответила, наблюдая, как он наливает кофе. Передав чашку мне в руки, вернулся в кресло и взял свою.
— Спасибо, — поблагодарила его и добавила, — кстати, у вас шикарная задница.
Кулагина, неужели ты это сказала? Судя по изумленному выражению лица напротив — точно сказала. И где была твоя голова? А где вообще может быть голова, когда я уже шесть минут семнадцать секунд наблюдаю полуголого красавчика?
Городецкий покачал головой, делая глоток.
— Язык у тебя… — и мы снова уставились друг на друга.
Почти уверена, что наши мысли двигались в одном направлении, и направление это мне очень нравилось. Уже привычно начало скручивать низ живота, и сердце забилось в рваном темпе.
— Какие у нас планы на сегодня? — задала вопрос.
— Вообще-то я планирую поработать.
— Не вопрос. Я тогда погуляю.
— Отлично. Но для начала предлагаю позавтракать, я заказал доставку в номер, что скажешь?
Я пожала плечами, вставая.
— Кто за девушку платит, тот ее и… — не успела я закончить, под его взглядом осеклась, но тут же язвительно добавила, — танцует, Пал Сергеич. А вы что подумали?
Он усмехнулся, окинув меня взглядом, таким, что по телу сразу толпа мурашек пробежала. Задержался на ногах, скользнул по груди, шее… словно дотрагивался, я тяжело выдохнула, не удержавшись, и поспешила в ванную.
— Кстати, Кулагина, — услышала в спину, — я прекрасно танцую.
Шмыгнув за дверь и закрыв, прислонилась к ней спиной, шепча:
— Даже не сомневаюсь, Пал Сергеич…
Глава 9
Остаток завтрака прошёл в спокойной обстановке. Во-первых, профессор оделся, сами понимаете, насколько мне стало легче от этого факта. Во-вторых, не подкалывал и ни на что не намекал. Мы даже поболтали, мило так, непринужденно.
