— Уезжаем отсюда скорее.
Ему два раза повторять не надо, через пять минут мы уже ехали в сторону Невского, а я покаянно рассказывала о том, как нелепо лопухнулась. Городецкий только головой покачал.
— Ладно, Аленка, не расстраивайся, выкрутимся.
— Теперь он будет нас обоих подозревать!
— В чем?
— Не знаю. В том, что мы что-то скрываем. Копать начнёт.
— Ничего интересного он о нас, — выделил Городецкий, — не накопает. Ну да, плюсов мы себе не добавили, но ситуация не критична. Знаешь что? Тебе надо немного расслабиться.
— В смысле? — уставилась я на него.
Но он больше ничего не сказал, вскоре тормознул на платной парковки, коих вокруг было полно.
— Куда мы идём?
— Пока просто перекусить, а вечером предлагаю закатиться в бар.
— Серьезно? — уставилась я на него и не удержалась. — А вам возраст позволяет?
— Очень смешно, Кулагина, — заметил Пал Сергеич, придерживая мне дверь в кафе.
Место было не особо пафосное, а ещё была японская кухня, и я заказала суши. Городецкий решил довольствоваться европейской кухней. На мой заказ смотрел с подозрением.
— Такое ощущение, что я не рыбу заказала, — заметила на его взгляд, — а уши летучей мыши, — и макнула суши в соус.
— Я с большим сомнением отношусь к данному блюду, как минимум потому, что оно ничего общего с японской кухней не имеет.
— А вы в Японии были?
— Доводилось.
— Тоже на форум кого-то возили?
— Что-то ты разговорилась, Кулагина.
Я на это только фыркнула. Окунув следующую суши в соус, сказала:
— Попробуйте.
— Даже не мечтай.
— Да ладно вам, — я взяла суши в руку и протянула ее через стол, — не трусьте, профессор.
Он только головой покачал, взяв меня за запястье, открыл рот и съел суши, заодно облизав мои пальцы. Реакция у тела была однозначная, но руку отдернуть мне не дали. Проглотив суши, Городецкий сказал, не сводя с меня глаз:
— Действительно, вкусно, — и поцеловал подушечки моих пальцев.
— Пал Сергеич, — прошептала я в уже привычной хрипло-умоляющей манере, он отпустил мою руку, улыбнувшись.
Я уткнулась в свой заказ и, набив рот, молча стала жевать, стараясь не встречаться с профессором взглядом. Что за день такой, крутят мной мужики, как хотят. Один чуть за решетку не засадил, второй чуть в машине не… полюбил. Ох, Аленка, Питер на тебя странно действует.
Остаток обеда и даже дня прошли, кстати, спокойно. Городецкий куда-то смылся, а я гуляла по городу. Правда, то и дело думая, а не к Лизе ли он уехал, и если к ней, то не соблазнит ли она его (то, что девушка только пришла в себя, меня не останавливало). Рука так и тянулась к телефону, я себя одергивала, пытаясь наслаждаться красотой вокруг. Вот спрашивается, какого черта Городецкий мне мешает это делать? Мог бы позвонить хотя бы.
Он позвонил. Часов в семь вечера, велел надеть что-нибудь красивое, потому что мы идём в клуб.
— Я вообще-то ничего такого с собой не взяла, — ответила ему, — я на допрос ехала, а не на вечеринку.
— Ты сейчас где?
— На Марсовом поле.
— Я скину тебе денег, загляни в магазин. И прояви фантазию.
— Прояви фантазию, — передразнила я его, повесив трубку.
Что за человек? Только и делает, что приказы раздает. Клуб, значит? Ну сейчас я проявлю фантазию, Пал Сергеич.
Не знаю, что на меня нашло, но когда я лицезрела Пал Сергеича, точнее, его выражение лица от моего прикида, подумала, что не зря. Готовы?
На мне было черное платье, такое маленькое, что даже Коко Шанель мне позавидовала бы. Глубокое декольте, удлинённые бретельки, отчего сбоку видна часть кружевного бюстгальтера. Кокетливо так выглядывает, ага. Длина отсутствует в принципе как понятие. Обтягивающее, снизу три ряда оборок и небольшой клёш. Чулки в крупную сетку и ботфорты довершили образ. Ещё я успела заглянуть в магазин косметики и даже неплохой раскрас нанесла, разместившись в одном из дворов.
В общем, в чем-чем, а в отсутствии фантазии меня упрекнуть было нельзя.
Городецкий, успевший переодеться в футболку и легкие брюки, стоял, как громом поражённый.
Я приблизилась к нему, поигрывая бровями.
— Ну как, Пал Сергеич? С фантазией?
— Ненормальная, — покачал он головой, избегая смотреть ниже уровня моих глаз. — Поехали.
Честно сказать, моя смелость испарилась, как только я оказалась в салоне. Платье задралось, открывая край чулок, и хотя я попыталась оттянуть его вниз, ничего у меня не вышло. Спасало то, что Городецкий на меня не смотрел от слова совсем. Я даже немного испугалась: а вдруг переборщила? Вдруг ему не нравится такой образ, и он уже пожалел, что позвал меня в клуб?
Короче, я вся измучилась, так что когда мы оказались на месте, уже и рада не была, и вообще чувствовала себя не в своей тарелке. Как тут было не выпить? Хотя я вообще-то не пью. Потому что это вредно, и мучаться потом похмельем, да и вообще, бестолковое занятие.
Но оказавшись у стойки, ткнула пальцем в первый попавшийся коктейль. Городецкий стоял рядом, опершись локтями на столешницу и глядя за спину бармена. Сделав глоток, я повернулась к профессору:
— Ну и что дальше?
Он вздернул брови, повернув ко мне голову:
— Пей.
Я разозлилась и выпила. Все залпом.
— Повторить, — кинула бармену, Городецкий только головой покачал.
— Не усердствуй.
— Слушайте, профессор, вы бы уже определились: пить или не усердствовать. И вообще, я танцевать пошла.
И пошла. Хмель, видать, в голову ударил, я ж с обеда ничего не ела. Танцевала, закрыв глаза, пока не сменилась музыка и не заиграла медленная композиция. И почти тут же на мой живот легли руки, прижимая к твёрдому мужскому телу сзади. Я развернулась, поймав взгляд Пал Сергеича, обвила руками шею, и мы закружились в танце, глядя друг другу в глаза. Наши лица становились все ближе, а потом его губы легли на мои, и я улетела. Целовала его, как безумная, прижимаясь всем телом.
Наконец, он шепнул:
— К черту клуб, Аленка.
А я замотала головой.
— Расслабляемся же, профессор, — и улизнула из-под его руки к стойке.
Но вообще-то, боец из меня оказался слабенький. После второго коктейля потянуло в сон, в голове кружилась карусель, и я позволила Городецкому увести меня из клуба.
— Оторва из тебя та ещё, — посмеиваясь, усадил он меня в машину.
Ехать было недалеко, но от выпитого меня укачало, так что оказавшись на воздухе, я чувствовала себя еле стоящей на ногах, которые в кои-то веки дрожали вовсе не от близости этого несносного спаивателя юных девушек.
