Аленка, закрыв глаза, положила мне голову на плечо.
— Пал Сергеич, — выдохнула, тяжело дыша.
А я развернул ее, приподняв, усадил на комод и прижал к себе. Что мне нравится, так это искреннее желание, которое она пытается скрыть. Безуспешно. Только заводит меня ещё сильнее.
— Прости меня, Аленка, — прошептал ей в волосы, она обхватила меня ногами, прижимая к себе, начала целовать, и это, пожалуй, сейчас было лучше любых слов.
Глава 19
Алена
Я решила просто отпустить момент. Мне было так хорошо, как никогда. Нет, правда, никогда мне не было так хорошо с мужчиной. Оказывается, секс это круто, когда все, как надо, точнее, когда ты с тем, кем надо. И не только секс. Мне было просто хорошо рядом с ним, лежать, обнимать. Кажется, пора признаться, что я влюбилась в этого мужчину, пропала с головой. И ничего хорошего в этом, конечно, нет.
Не буду об этом думать, не сейчас. Я улыбнулась, наблюдая, как Городецкий, сидя на кровати по-турецки, разливает по чашкам кофе. Мы заказали обед в номер, и пока мылись в душе (назовём это так), его успели принести.
— Иди сюда, Аленка, — улыбнулся Городецкий, постучав ладонью рядом с собой.
Я уселась на кровать рядом с ним, начиная чувствовать зверский аппетит.
— Налетай, — улыбнулся мне, я не стала отказываться.
Мы ели, поглядывая друг на друга, а когда отставили тарелки, я забралась на него сверху.
— Аленка, — он снова улыбнулся, боже, как мне нравится такая его улыбка, беззаботная и ласковая, — ты ненасытна.
— Ещё как, — согласилась я, целуя его.
Он повалил меня на кровать, оказавшись сверху. Смотрел внимательно, словно запоминал каждую черточку. Погладил пальцами скулу.
— Ты очень красивая, — сказал мне.
— Спасибо.
И мы снова уставились друг на друга, а потом он принялся меня целовать, медленно, ласково, и я снова растворилась в нем.
За окном не темнело, но все же ощущалось наступление вечера, я сидела на диване, перебирая руками волосы Городецкого, он лежал, устроив голову у меня на коленях. Писал какие-то важные письма по работе. А я вдруг поняла, что ничего о нем не знаю. И когда он отложил ноут и поднял голову, чтобы посмотреть на меня, сказала:
— Расскажите мне о себе.
Немного поглазев, он опустил голову, спросил:
— Что ты хочешь знать?
Я пожала плечами.
— Все.
Снова посмотрев, Пал Сергеич сел напротив.
— Тебе может не понравиться, — ответил серьезно.
Мы встретились взглядами.
— Ну и что. Расскажите.
Городецкий немного подумал, глядя в сторону.
— Даже не знаю, с чего начать… Я всегда любил учиться. Всю школу проездил по олимпиадам. Мечтал поступить в Москву, я ведь издалека, из Владика, — заметил мне, я только рот открыла, была уверена, что Городецкий у нас коренной москвич. — На одной из олимпиад познакомился с профессором нашего вуза. Звезды сошлись. Он настоятельно велел мне поступать к ним. Я и поступил, он тащил меня через все эти бумажные волокиты и препоны по карьерной лестнице. Мне кажется, больше меня хотел, чтобы я стал преподавателем. Мне нравилось, наука всегда нравилась, но я понимал: ей на жизнь не заработать. А хотелось жить и ни в чем себе не отказывать.
Пал Сергеич немного подумал, прежде чем продолжил:
— Женщин у меня было много.
— Кто бы сомневался, — не удержалась я.
— Боюсь, даже больше, чем ты себе представляешь, — усмехнулся он.
— Я вообще себе ничего такого не представляла.
— И хорошо. Люба среди них была одной из. Появлялась периодически, потом исчезала. Я никогда не рассматривал ее всерьез. Да и никого не рассматривал, мне тогда не до брака было. Я учился, занимался наукой и при этом пытался заработать. Потом Люба вдруг забеременела, утверждала, что от меня. Но мне, если честно, было по барабану. Какие дети, спрашивается? И уже когда Денис родился… — Городецкий замер, подбирая слова, посмотрел на меня. — У Любы отец был крутой мужик, из бандитов, как раз поднялся в девяностых. Вот я и подумал, что это неплохой способ заиметь нужные связи. Отец быстро просек, что я не дурак, приобщил к делам, и я стал заниматься финансовыми операциями. С одной пометочкой: незаконными. Обстряпывал так, чтобы комар носа не подточил. Так мы и жили, счастливо, но, к сожалению, недолго. Я понимал, что Дмитрий Семёныч, отец Любы, наверняка, собирает на меня бумажки, и сам занимался тем же. Только через пять лет случилось непредвиденное: сердечный приступ, никого не оказалось рядом. Васильчиков умер, и весь его бизнес перешёл мне по завещанию. Пришлось хорошо побороться, чтобы меня признали…
Я слушала и офигевала, вот это у людей жизнь. А я тут замуж собралась и то не смогла по-человечески обстряпать.
— Когда Денис пошёл в школу, я предложил Любе развод. Мы и так почти сразу стали жить каждый сам по себе, только видимость создавали. И вот тут меня ждал сюрприз, — усмехнувшись, Городецкий взглянул на меня, — она отказалась. Более того, заявила, чтобы о разводе я вовсе забыл, и что ее отец собрал на меня столько интересного, что хватит лет на пятнадцать тюрьмы.
— Так у неё на вас компромат? — ахнула я, пребывая в шоке.
Городецкий покивал, разглядывая меня с улыбкой в глазах.
— Вот это вы называете дружескими отношениями? — изумилась я.
— Не правду же мне рассказывать?
— Но как же вы с ней?.. Я хочу сказать…
— Мы создаём видимость семьи. Между нами уже много лет ничего нет.
— Почему же она вас не отпустит? Чего проще дать развод, при этом вы будете ее обеспечивать или что там ещё ей надо?
Городецкий лег на живот, подперев голову ладонью.
— В этом вся проблема, Ален. Ей ничего не надо, она упивается самим фактом власти надо мной.
— Я выпучила на него глаза.
— Но зачем?
Пал Сергеич вздохнул, подумав немного, сказал:
— Обиженные женщины мстят с особым упоением. А я, откровенно говоря, был не самым лучшим мужем. Да и до того, как им стал, тоже не особенно хорошо себя показал.
— Она вас любила, — протянула я, — и не могла смириться с тем, что вам не нужна. И даже ребёнок не помог…
— Точно, — хмыкнул Городецкий. — Но на войне, как видишь, все средства хороши.
Он протянул руку и повёл пальцем по моей ноге. Я попыталась ее убрать, но Пал Сергеич крепко ухватил меня за лодыжку.
— Вы пытаетесь уйти от разговора, — сказала, чувствуя, как мое сопротивление стремительно рушится.
— А ты выяснила не все, что хотела? — вздернул он брови. — Может, ты не догадалась, но и об этом я не всем рассказываю.
