Боже мой, а я ещё думала наладить их отношения. Да желание отомстить, кажется, превратилось в навязчивую идею.
И тут раздался голос Любови Дмитриевны:
— Ты этого не сделаешь, Денис.
Твёрдый такой, спокойный, я даже ушам своим не поверила. Приблизившись, она сказала сыну:
— Ты поедешь сейчас с Пашей и отдашь ему бумаги.
— Что? — Денис такого не ожидал. — Но… Но ведь он все эти годы… он не уважал тебя, не любил. Изменял… с Алёной изменял!
Любовь Дмитриевна посмотрела на меня, а мне захотелось раствориться в воздухе.
— Это правда? — задала вопрос. Я кивнула, отводя взгляд. Женщина взглянула за мою спину.
— Неужели тебе баб мало? Зачем было тащить в постель невесту своего сына?
— Это другое, — услышала я голос Городецкого. За ним глубокий вздох и как-то обреченно добавлено. — Я люблю ее.
В который раз за последние полчаса я в изумлении повернулась, вытаращив глаза на профессора. Это он шутит так? Или пытается сгладить ситуацию?
— Ч-Что вы сказали? — переспросила его. Он снова вздохнул.
— Не думал, что придётся говорит это в такой обстановке, но да, я люблю тебя.
Небеса рухнули на землю, моря высохли, все звезды взорвались, или профессор Городецкий действительно признался мне в любви?
— Я тоже вас люблю, — выдала я на одном дыхании, даже не подумав.
— Ну с ума сойти, — услышала голос Дениса и немного пришла в себя, то есть перестала представлять себя и Городецкого, окруженными миллионами летающих сердец.
— Тогда зачем ты за меня пошла? — спросил мой несостоявшийся муж. — Тем более, если учесть, что они разводятся.
— Вы разводитесь? — снова развернулась я в изумлении.
— Давайте поговорим в другом месте, — заметил Городецкий.
Правда, поговорить удалось только через час с лишним, сначала я попыталась успокоить родителей, потерпев неудачу, запихала их в такси и отправила домой. Перед гостями извинился Пал Сергеич.
Наконец, мы оказались в квартире Городецких-Васильчиковых. И вот тут началось самое интересное. Что называется, вскрыли все карты.
Оказывается, Денис, как и Лиза, заподозрил что-то неладное и решил последить за мной. Случилось это в апреле. Тот факт, что Городецкий подвозит меня, навёл его на определенные мысли, и чем дальше он следил за нашим поведением, тем больше убеждался, что между нами что-то есть. Ну а к маю у него и вовсе сомнений не осталось. Тогда-то и кончилось терпение.
Он решил отомстить мне и отцу одновременно. О компромате Денис узнал во время поездки к подруги матери, когда Любовь Дмитриевна нервно начала что-то прятать при его появлении. Залезть на дачу тети Лиды труда не составило, Денис быстро нашёл компромат. И перепрятал. Почти сразу дачу ограбили, что помогло ему отвести подозрения, да мать на него и не подумала.
После прилюдного обвинения меня, Денис планировал сдать компромат в полицию.
— А Рубацкий? — спросил Пал Сергеич.
— Какой Рубацкий? — не понял парень.
— Ты продал ему часть компромата.
— Ничего я не продавал. Как бы я мог это сделать?
— Это Кирилл, — кашлянув, сказала Любовь Дмитриевна, а я в которой раз изумлённо повернула голову и чуть не спросила: так это вы наняли Потапова?
— Мы разговаривали с ним не так давно, — она снова смущённо кашлянула, покосившись в сторону Городецкого, — оказывается, он изъял часть бумаг, когда компромат хранился у него. Надеялся теперь найти остальное и удачно продать. То, что у него было, ушло за хорошие деньги.
— Кто-нибудь объяснит мне, что к чему? — не выдержала я.
Городецкий вкратце передал суть. Я только открывала и закрывала рот. Ну и семейка! Один другого краше! Эта милая женщина, колобок… и нате вам!
— Кажется, невыясненным остался один вопрос, — заметил Городецкий. — Почему ты все-таки решила выйти замуж за Дениса?
Я посмотрела на Пал Сергеича покаянным взглядом. Теперь, когда компромат окажется у него, глупо надеяться, что я смогу его выкрасть, да? И замуж тоже не вышла, и вообще, напряжёнка какая-то в отношениях назревает, кажется… Короче, я вздохнула и все рассказала.
Странным образом, но Городецкий к концу рассказа едва скрывал улыбку. Я-то думала, он захочет меня убить, даже приготовилась умирать в свадебном платье (жутко неудобном, кстати). А он лыбится тут.
— Вы вообще поняли, что я сказала? — переспросила на всякий случай. — Этот Рубацкий вас убьёт.
— Значит, решила меня спасти, — усмехнулся Пал Сергеич, и до меня дошло.
— Вы знали! — ахнула я.
— Знал. Твоему спектаклю даже ребёнок бы не поверил, Ален. Так что я велел за тобой присмотреть.
— И решили, что я заделалась в шпионки? — ахнула я. — Предала вас ради денег? Не стыдно? А ещё в любви признавались.
— Извините нас, — Городецкий утащил меня в комнату. Вздохнув, сказал. — Я планировал раскрыться после церемонии. Ваш брак с Денисом состоялся бы, и Рубацкий решил, что дело на мази. Таким образом появилась бы фора для поиска бумаг.
— А то, что я должна была бы жить с Денисом, вас не смутило? — тоже мне, гениальный план у него, а я четыре дня страдала, между прочим!
— Ты бы не прожила с ним ни минуты, Ален, я давно сказал, что между вами ничего не будет. Ладно, с этим мы позже разберёмся. Сейчас нужно забрать компромат.
— А вас не убьют, Пал Сергеич? — жалобно спросила я. Он мне подмигнул.
— Не они одни имеют кое-что на чёрный день.
А потом троица уехала за бумагами, а я домой. Мама с папой уже не истерили, сидели смирно на диване и смотрели куда-то перед собой.
— Все будет хорошо, — пообещала я им, но кажется, совершенно не убедила. Правда, мне было не до них. Избавившись от свадебного платья, я натянула джинсы с футболкой и принялась ждать.
Чёрный “Мерседес” появился через два часа. Когда Пал Сергеич оказался на пороге моей квартиры, я без слов запрыгнула к нему на руки, обхватив ногами за талию.
— Интересно, — усмехнулся он.
А я взяла и поцеловала его. Мы, конечно, увлеклись, и только когда я услышала щелчок чайника на кухне, пришла в себя, отрываясь от профессора.
— Поехали, — он поставил меня на пол и, взяв за руку, потащил вниз.
Уже в машине, не удержавшись, я спросила:
— Неужели, правда, разводитесь?
Пал Сергеич усмехнулся.
— Не верится в такое?
— И правда, любите?
Он бросил быстрый внимательный взгляд.
— Люблю.
— Скорее остановитесь! — крикнула я,
