— Так что, Лиза, старайся лучше и не расслабляйся, — заметил мужчина, она ничего не ответила, а я подумала, что надо смываться.
И вовремя, не успела шмыгнуть через туи и пробежать метров пятнадцать, как «Тойота» плавно проплыла мимо меня. Я мазнула взглядом вроде бы невзначай, окно «Тойоты» было открыто, за рулём мужчина лет сорока, каштановые волосы зачёсаны назад, на глазах солнечные очки, прямой нос, тонкие губы. Машина укатила вперед, а я зачем-то запомнила номер, даже записала в телефон, когда та скрылась за поворотом.
Что ж, размышляла я на обратной дороге, совсем бесполезной эту поездку не назовешь. Узнала новые подробности о Городецком. А сюда приеду во вторник, сделаю фото с этой Лизой.
Все-таки, что бы мог значить их разговор? Такое ощущение, что девушка спит с профессором не просто так, а по приказу этого мужика на «Тойоте», и тот волнуется, как бы Лиза не влюбилась. А она доказывает, что далека от этого, хотя даже стоя под окном, я не особенно ей поверила. Ее реакции выдают, как она среагировала на упоминание о более молодой любовнице! Ещё бы нет, как она тогда стонала, что весь район слышал… если это не симуляция, то у кого хочешь крыша поедет.
Но все очень и очень подозрительно. Напоминает какую-то тайную коалицию против одного секси профессора.
А ведь он же ещё бизнесмен! Точнее, бизнесмен в первую очередь. Если сие связано с этой стороной? Например, это его конкуренты, а бедная Лиза должна что-то у него узнать, развязать, так сказать, язык посредством любовных игрищ… и почему у меня язык и игрища переплелись в голове в нечто совсем неприличное? С каких пор, Кулагина, ты стала такой озабоченной?
Думай лучше, что делать дальше. По-хорошему, не мешало бы сообщить о разговоре Городецкому, но тогда придётся объяснять, при каких обстоятельствах я его услышала. И что я знаю правду… нет, торопиться не будем. Сначала сфоткаем эту парочку, потом будем думать.
Ну думать я, конечно, не перестала, только этим и занималась, если честно, остаток дня. Даже на вечер от Дениса отделалась, потому что мысли были совершенно не о том. В конце концов, они меня так извели, что я легла спать.
Глава 5
Утром легче не стало, ведь наступило воскресенье, день семейных посиделок.
Я увижу Пал Сергеича и сохраню непроницаемый вид.
Такая установка у меня планировалась, пока я мучительно перемеряла весь гардероб и раз двадцать заплетала волосы в косу и расплетала.
В итоге, когда приехал Денис, я влезла во все то же платье, в котором была при нашей первой встрече в ресторане. Если честно, в нем я была на каждой встрече, и кажется, маменька Дениса интересовалась у него, почему он не купит мне новое.
— Милая, — заметил он в этот раз, — у тебя ведь много одежды, почему ты опять в этом платье?
Я ласково улыбнулась, притянув, поцеловала со всевозможной страстью.
— Оно мне нравится, — ответила коротко и скромно. Денис только вздохнул.
В ресторан мы пришли после родителей, они ждали нас за круглым столиком в глубине зала. Мы уже подошли, когда у Дениса зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, он, извинившись, отошёл в сторону. Любовь Дмитриевна суетливо предложила мне сесть, а Городецкий, встав, отодвинул стул… рядом с собой.
Почти церемониально поклонившись, я села, а он, придвинув стул, наклонился сзади к моему уху. Постаравшись не одуреть от смеси туалетной воды и запаха его кожи, я замерла.
— Я заказал красного вина, Алена, ты же не против?
Невинный вопрос, а я, как идиотка, сижу истуканом, чувствуя его дыхание на своей шее. Осторожно повернув голову, встретилась с насмешливым взглядом. Как же он близко! Не смотри на его губы, Кулагина, не опускай глаза!
— Не против, Пал Сергеич, — сказала, облизав пересохшие губы. Черт, этот мужчина парализует меня. Истинный дьявол.
— Вот и хорошо, — Городецкий поднялся, словно невзначай проведя пальцами по моим плечам. Хотя почему словно?
Наверняка, невзначай, не думаю же я, что он всерьёз… то есть, я хочу сказать, эти все моменты близости… да какой к черту близости! Соберись, тряпка!
Внутренний рык помог сфокусировать внимание на маменьке, тут и Денис вернулся.
— Сынок, — Любовь Дмитриевна продолжала щебетать, — мы с папой посоветовались и решили, раз уж Аленушке так нравится теннис, почему бы вам вместе не сходить на корт? Скажем, в следующую субботу?
— Тебе нравится теннис? — удивленно посмотрел на меня Денис, я же только часто моргала, осмысливая услышанное.
Кто ж меня за язык-то тянул, спрашивается? Почему в. Окей жизни всегда так: сначала сделаю, потом подумаю? Или не подумаю…
— Да, — ответила коротко, надеясь, что мы сейчас не начнём обсуждать все кубки мира и выигравших их теннисистов.
— Я был приятно удивлён, — услышала насмешливый голос профессора, повернув голову, снова поймала взгляд, хитрый такой и с усмешкой.
Ой, Кулагина, как пить дать, этот поход на корт я буду долго вспоминать. Но пути обратно нет, а то демонический профессор что-нибудь заподозрит.
Поэтому я скромно улыбнулась. Улыбку эту в своё время отрепетировала до блеска, так что теперь она появлялась почти по инерции. Надеюсь, Городецкому понравится. Скромность и достоинство в одном флаконе.
— Значит, решили? — снова вклинилась Любовь Дмитриевна и деловито продолжила. — На неделе пройдёмся по магазинам, подберем тебе костюм и обувь.
Я продолжала кивать и улыбаться, надеясь, что не выгляжу полной дурой. На Городецкого старалась лишний раз не смотреть, и вообще провела остаток обеда, набивая рот едой.
На обратной дороге Денис недовольно спросил:
— Почему ты мне не говорила, что увлекаешься теннисом?
Вот оно, действие закона во плоти. Врать надо так, чтобы комар носа не подточил, засыпаются обычно на мелочах, вот и я, думая о заднице… то есть измене Городецкого, проштрафилась по полной программе.
— Я не думала, что это вдруг произведёт такой фурор, — ответила все с той же скромностью, лимит которой, если честно, уже подходил к концу. — Я просто смотрю игры, не более того.
Мой жених ничего не ответил, и я посчитала тему закрытой. Вечер мы собирались провести вместе, посмотреть кино, но уже в начале фильма Денис полез с недвусмысленными намеками. И я впервые подумала, что совершенно не хочу с ним целоваться, что уж об остальном говорить.
Правда, пришлось и целоваться, и остальное, и в этот раз я кричала как-то совсем неубедительно, потому как то и дело вспоминала стоны бедной Лизы, обвивающей своими ногами спину Городецкого. А ведь если бы не обстоятельства, я могла обвивать его спину. Категоричность взглядов профессору явно не присуща, а на пересдаче я вела себя и впрямь с намеком на нечто большое…
— Все в порядке, Ален? — Денис уставился в мое лицо, и я поняла, что за думами перестала стонать.
