— Номер сниму, — пожала плечами. Макс покачал головой.
— Останешься у меня, — сказал, я подняла глаза. — Пойдём.
Он проводил меня до комнаты.
— Это гостевая, — пояснил, пропуская внутрь, — белье застелено чистое. Располагайся. Где ванная, ты знаешь.
Он ушёл, но быстро вернулся со своей футболкой.
— Вот, — протянул мне, — в ней будет удобно спать.
И снова ушёл, ничего больше не сказав. Я приняла душ и легла в постель, прислушиваясь. В квартире стояла тишина. Времени десять вечера, вряд ли Макс лёг спать. Впрочем, меня это не касается, я и так чуть не натворила дел.
За несостоявшийся поцелуй было стыдно. За собственную слабость. И немного за то, что не решилась пойти до конца.
А ещё было больно, боль была какая-то тупая, глухая, спрятанная далеко внутри, выскакивающая иногда со словами и воспоминаниями.
Я лежала и думала: любил ли Олег меня? Может, любовь прошла с годами? Мы ее сами уничтожили. Или ее не было совсем? Просто я была удобной, выгодной.
Если честно, папа всегда считал, что у Олега это брак по расчету. Вслух не произносил, но мысль я уловила. Мама думала, я просто привыкла к Олегу. И теперь я путалась, не в силах понять: была ли любовь, и где она? Вспоминала первое время нашего общения, разговоры, встречи. Неискушенной, мне казалось, что так оно и происходит, ходили за ручку, целовались, первый секс… Потом отношения, отношения, отношения. Ну да, страсти не было, но я считала это нормальным. Олег казался идеальным: всепонимающий, необидчивый, всегда поможет… удобный. А я какой для него была? И сколько времени он мне изменяет?
Я вспоминала годы брака, искала момент, когда все надломилось, переменилось, ведь он должен был быть. Искала и не находила. Наши отношения от первого до последнего дня были одинаковы. Почти как день сурка. Неужели мы никогда не любили друг друга? А если нет, то какая она тогда — любовь?
Я заснула. И снилось мне, что я бреду в белом тумане, как ёжик из сказки Козлова, и ничего вокруг не видно, и только иногда вылетают из этого тумана очертания: Олег, целующийся с девушкой в машине, мама, гладящая мне руку, собака Гайка, с громким лаем выпрыгивающая из тумана, пугающая.
Потом туман рассеялся, и я увидела нас с Максом, только нам было лет двенадцать, и он тащил меня, я была без сознания, и моя рука, свисающая вниз, качалась одновременно смешно и страшно. Макс бежал, спотыкаясь, задыхаясь, испуганное лицо, тяжелое дыхание, испарина.
Я смотрела на него и думала: это было. Когда-то давно, словно в другой жизни…
Проснулась я, как от толчка. Открыв глаза, резко села на кровати. Девять утра. Черт, надо же на работу собираться! Вчерашний офисный костюм я оставила в кабинете, туда доеду в платье и переоденусь, не надо будет заходить домой.
Эта мысль вызвала облегчение. Я не была готова встретиться с Олегом сейчас. Интересно, а Макс где, почему не будит?
Спрыгнув с кровати, я выскочила в гостиную и застыла, встретившись взглядом с тетей Ирой, матерью Макса. Она как раз несла ко рту чашку с чаем, да так и замерла. Макс, обнаружившийся у стойки с чайником в руке, тоже замер. Первой отмерла тетя Ира. Отставив чашку, быстро встала.
— Что ж, мне пора.
— Мама, — начал, было, Макс, но она замахала руками, двигаясь к прихожей.
— Считайте, меня здесь не было, отдыхайте, детки. Я ничего не видела.
Сияла она при этом, как новенький самовар, и улыбку скрыть не могла.
— Мама, — снова начал Макс, но тети Иры и след простыл.
— Ты понимаешь, что она подумала? — спросила я, придя в себя вместе с закрывшейся дверью.
— Уж не дурак. Решила, мы тут сливаемся в объятиях.
— Немедленно позвони ей и скажи, чтобы ничего не говорила моим предкам, — я ринулась к Максу. Он послушно достал телефон, тетя Ира ответила почти сразу.
— Это не то, что ты подумала, — сказал Макс, я, встав на кресло, чтобы быть выше, и прижавшись с другой стороны трубки, слушала.
— Я вообще ничего не подумала, сынок.
Ага, конечно, знаем мы вас.
— Мам, только не рассказывай ничего Ельцовым. Пожалуйста.
— Хорошо. Наташа звонила вчера, говорила, Олег Надю искал, она ночевать не пришла… Наташа с Димой волнуются. Так что пусть Надюша им позвонит, как освободится.
Я мысленно простонала. Телефон я вчера выключила, Олег, видимо, искал меня и дошёл до родителей. Об этом я не подумала. Они теперь, наверняка, в панике. Максу, само собой, не догадались позвонить, зная наши отношения.
Пока я думала, тетя Ира, ещё что-то прощебетав, отключилась. Макс убрал телефон от уха, посмотрев на меня, я так и стояла в кресле, да ещё ведь в одной его футболке и трусиках. Резко отстранилась, продолжая на него смотреть. Макс окинул меня долгим взглядом сверху вниз, задержавшись на ногах, и я почувствовала себя абсолютно голой. Это ощущение вместе с неловкостью подарило возбуждение, глядя на Макса, я тяжело выдохнула и подумала: надо спасаться.
— На работу пора, — пискнула и хотела слезть с кресла, но, поскользнувшись, чуть не упала.
Макс подхватил меня под попу, я обняла его за голые плечи. Кожа у него была горячая, я невольно скользнула по ней ладонями и только потом перевела взгляд на Макса. Сейчас его глаза казались слишком темными, а взгляд заставлял кожу покрываться мурашками.
Мы так и стояли, глядя друг на друга, Макс, криво усмехнувшись, вдруг сказал:
— Это предложение или как вчера?
Наверное, я должна была смутиться, но вместо этого сделала то, что хотелось: поцеловала его.
Макс
Что у неё в голове — загадка. Вчера она просит себя целовать и отворачивается, сегодня целует сама. Что я должен думать? Нашла во мне орудие мести, отвечая мужу той же монетой? Ищет утешения? Я понимал одно: происходящее неправильно. Просто потому, что это я и Надька — уже два таких факта, которые перевешивают любые доводы. В довесок ещё ее муженёк, будь он неладен.
Но вот она меня поцеловала, а я не смог оторваться, остановиться. Не смог и не захотел, сминал ее губы, стараясь сдерживаться, но понимая: нежностью не пахнет. Да какая к черту нежность? Я ее так хочу, что тело сводит, думать не могу. Руки сами скользнули по ее коже, чувствуя, как разбегаются мурашки, я прижал Надю к себе так, что, кажется, она сломается. И все-таки разорвал поцелуй, тяжело дыша, уставился в ее мутные блестящие глаза, опустил взгляд на губы: припухшие. Какие же они вкусные!
— Надь, — сказал хрипло, и она губу закусила, точно решила добить меня, — если это шутка, то пора заканчивать, потому что ещё чуть-чуть, и я не смогу остановиться.
Эти слова подействовали на неё неожиданно: она тяжело вздохнула, прижимаясь ко мне, обхватывая ногами ещё сильнее, вызывая волну возбуждения.
