— Погоди, — Борис ухватил её за локоть и сжал, привлекая к себе. — Ты не отбрыкивайся вот так сразу, поняла? Мужики, я смотрю, на тебя, как пчёлы на мёд слетаются, а ты всё строишь из себя… Говорю же, есть там что-то, выведай! Не у одного, так у другого из этих твоих…
— Мне больно, — Маша побледнела.
— Ищи! Носом землю рой, а найди! Я их всех тогда… — он сжал другую руку в кулак и покрутил им перед носом у Маши.
— Кхе, кхе!
Маша отскочила от Бориса и увидела Розу, ведущую за собой козу.
— Добрый вечер, Борис Егорович, — елейно произнесла соседка Люськи и с презрением оглядела Машу с головы до ног.
— Здравствуйте, Роза! — радость в голосе Маши была абсолютно искренней и звенела так же, как колокольчик на шее козы Белянки.
— Ну что же, Мария, провожать вас не буду, сами дойдёте. Но поменьше в потёмках шастайте, не ровен час… — Борис не закончил фразу и с делано-равнодушным видом зашагал вперёд.
Роза покачала головой и тоже отправилась за ним следом.
Маша постояла ещё пару минут, дожидаясь, когда успокоится бешено стучащее сердце и перестанут дрожать ноги. Ей было так гадко, словно её окунули с головой в жидкий навоз, изваляли в перьях и заставили пройтись по городу. Не много ли она на себя взяла, чтобы при этом продолжать высоко держать голову?
Глава 25
…Ей снилась вода — сначала шум дождевых капель, стучащих по зеркальной поверхности, затем она увидела свои руки, повёрнутые ладонями вверх и отражающие мягкий зеленоватый свет. Поначалу вода была прозрачной, ледяной, но её живое мерцание таило в себе нечто опасное, что заставляло вглядываться в глубину и цепенеть от звенящего гула, зарождающегося внутри. Тёмная тень вдруг волной прорезала толщу и почти коснулась её рук. Но Маша даже не дёрнулась, продолжала смотреть, пока вода вокруг ладоней не стала приобретать кроваво-красный оттенок. Через пальцы, вверх по жилам, холод пробрался в самое сердце, отчего оно замедлило ход, и редкие удары его стали еле слышны. Несколько кровавых пузырей лопнули на поверхности и тут же наполнились вновь. Тень снова подобралась ближе, и Маша склонилась, почти касаясь кончиком носа некогда чистой воды. Её глаза наполнились горячими слезами, и скоро тяжёлые капли стали падать вниз, растворяясь в этом безумном мареве. Только что она видела своё отражение, но оно вдруг пошло кругами и, соединившись вновь, внезапно глянуло на неё страшным чужим ликом. Это была уже не Маша Рощина — тёмные провалы вместо глаз и широко раскрытый рот, из которого вырывался крик. Она слышала его. Тень звала…
— Маша! Машка!
Она открыла глаза и, подскочив на диване, заметалась в темноте, шаря вокруг. В окошко стучали. Маша помотала головой, отгоняя преследовавшее её видение и кинулась к окну, едва не упав, запнувшись о брошенный чемодан. Судорожно приложила ладони к стеклу и не сдержала радостный возглас:
— Костя! Костечка… — стала стучать в ответ, вместо того чтобы бежать к двери.
Костя зашёл за угол дома, и Маша наконец кинулась к входу, снимая щеколду. Цапельский ворвался внутрь и огляделся.
— Ты одна?
— Конечно, — Маша прижалась к его спине и вдохнула родной запах.
Костя прошёлся по кухне, зачем-то посмотрел за дверь.
— Что ты ищешь, дурачок? — она потёрла глаза.
Костин взгляд был таким больным, что Маша испугалась:
— Что… что с тобой?
Костя протянул руку и, обняв её за шею, притянул к себе.
— Ты же не подумал, что я здесь с кем-то? Костя?! Ты сдурел?! — Маша обиженно стукнула его по плечу.
— Да, кажется, есть немного…
— Когда ты приехал? Я не видела твою машину… — она запнулась, не став договаривать.
— Приехал на такси, — Костя жарко дышал ей в висок, и Маша уловила запах спиртного. — Не выдержал, если честно. Всё так навалилось, что… Ты ведь не знаешь, но маму арестовали. Увезли на допрос. Бред какой-то… Дядя Жорж пытается что-нибудь сделать, чтобы её выпустили до предъявления обвинения, но пока… — он развёл руками.
— Как же ты решил вернуться сюда? — Маша взволнованно прошлась по комнате, не в силах посмотреть в глаза Кости, а затем и вовсе села на диван, опустив голову и уткнувшись глазами в колени.
— Сам не знаю. Просто вызвал такси и приехал. Сначала думал, ты у моих, но тебя не было. Потом пошёл к Люське, чтобы узнать точно. Он мне про дом этот сказал. А когда я возвращался, то встретил его соседку, и она… — скривив губы, Костя, дёрнул шеей. — Видела, говорит, тебя с Люськой, а потом с Борисом Егоровичем. Типа он тебя обнимал, что ли…
— Целое расследование, — У Маши защипало глаза. — Я должна тебе многое рассказать, но я не знаю, как ты это воспримешь… — она тяжело вздохнула. — Если после всего того, что я скажу, ты захочешь уйти, то я пойму.
Костя медленно подошёл к столу, задёрнул тюлевые шторки и сел верхом на старый стул с круглой спинкой.
— Мне тоже надо тебе кое-что рассказать, — он потёр лоб, но тут же, не сдержавшись, широко зевнул.
— Ты вообще спал? — Маша не выдержала, подошла к Косте и погладила его по вихрастой макушке.
— Немного, — Костя прикрыл глаза, уткнувшись лбом в Машину грудь. — Чтобы дело твоего отца добыть, пришлось изрядно попотеть. Сейчас жду копии. Хотел всё проверить, чтобы ты знала, что мне не всё равно. А тут задержание… Но, господи, этого же просто не может быть!
Маша гладила его волосы и думала о том, как близко сейчас Костя к тому, что она скрывала от него всё это время.
— Давай мы поговорим об этом завтра, — произнесла она, стараясь, чтобы Костя не уловил в её голосе нервозности.
— Пойдём? — Костя поднял голову и посмотрел на неё немного мутным взглядом.
— Нет, — Маша покачала головой, — я останусь здесь. Могу предложить только это. Хочешь? — она кивнула на диван.
— Хочу, — просто ответил Костя и стал стаскивать через голову свитер.
— Знаешь, я просто прилегла на минуточку, а получается, что вырубилась, — Маша открыла створку шкафа. Изнутри на неё пахнуло запахом какой-то травы. На полках лежали стопки ситцевых простыней и наволочек, видимо оставшихся от прежней хозяйки. Маша провела по ним рукой, а в глубине шкафа нашла иссохший букетик лаванды, который от её прикосновения тут же осыпался. Кинула на диван узорчатое покрывало с широкой атласной тесьмой.
— Наверное где-то подушки лежат, но я не знаю, где…, - смутилась она, словно в этом была её вина.
— Ничего не надо, ложись.
Маша выключила тусклый свет слабенькой лампы под потолком и, нырнув под прохладную простынь, сразу же оказалась прижатой к груди Кости.
— Спи, мой милый, — прошептала ему прямо в губы и обняла.
Рука Кости заскользила по её спине вниз, отчего дыхание Маши моментально сбилось, стало горячим и рваным.
