— Да о чём ты?! — Люська ухватился рукой за верхнюю доску. Выглядело это довольно угрожающе.
— Что ты делаешь? — вскрикнула Маша и резко развернулась. Шагнув в пустоту, она закричала и провалилась вниз, цепляясь ладонями за ступени.
Люська замер. Постоял какое-то время, тяжело дыша, затем отбросил доску и, опустившись на колени, заглянул в лаз. Маша лежала внизу на полу, неловко поджав ноги и раскинув руки. Люсьен видел, как вздымается её грудь и подрагивают пальцы. Он спустился и нагнулся над ней, прислушиваясь к дыханию. Затем подхватил под мышки и потащил вниз.
— Дура, какая же ты дура, Машка! Я же хотел всё сам… Ничего, потерпи. Не лезь ты во всё это…
Он закрыл её в одном из номеров на первом этаже, уложив на старые одеяла. Не открывая глаз, Маша прислушивалась к его действиям. Люська заботливо укрыл её, затем быстро встал и вышел, не забыв запереть дверь.
В луже сока лежал пакет Маши, который она выпустила из рук во время своего стремительного и короткого падения. Люсьен отряхнул его и поднялся с ним обратно на крышу. Там, в стороне от инструментов, в самом дальнем и тёмном углу, лежали другие её рисунки, оставленные во время пожара. Люсьен аккуратно разложил содержимое пакета, пробежался глазами по записке и, достав телефон, задумчиво покрутил его в руке.
Вернувшись в номер, Люська постоял в дверях, разглядывая Машу.
— Шустрая ты, Машка… — усмехнулся. — И очень любопытная… А любопытство, как известно, сгубило не одну кошку… — прикрыв дверь, он зазвенел ключами.
Глава 30
— Чёрт, чёрт… — Маша стащила с себя одеяло и отбросила его в сторону. На затылке зрела небольшая шишка. Она потрогала её рукой и зашипела. — Ну, Люська, погоди…
Маша поднялась на ноги и сделала пару шагов, проверяя ориентацию. В голове немного гудело. Она даже толком не поняла, как летела вниз, всё произошло за какие-то доли секунды. Руки и ноги были целы, и изображать потерю сознания тоже не составило большого труда.
— Кошка, говоришь… — Маша подёргала дверь, затем подошла к окну и оглядела решётку. Первый этаж, но выбраться не было никакой возможности.
Маша огляделась в поисках пакета и удручённо констатировала, что все её вещи, включая телефон, оказалось в руках Люсьена. Как он поступит с тем, что найдёт? Следовало признать, что она могла ошибаться в парне, но делать этого категорически не хотелось… Ну не возможно было поверить, чтобы он был на стороне Бориса Егоровича Хвошни, что бы тот ему не обещал! Однако, обстоятельства говорили об обратном, и только обычная её поспешность помешала выяснить всё до конца. Нужно было разговорить его, заставить признаться, сделать вид, что он тоже ей нравится, и тогда…
Маша одёрнула себя. Это был бред чистой воды. Люська далеко не дурак и сразу бы догадался об её намерениях. Глупая любопытная кошка…
В раздумьях Маша уселась снова на гору одеял, поджав под себя ноги. Ладони зудели и очень хотелось пить.
— Хоть бы миску поставил с водой, — пробурчала она.
За дверью послышались тихие шаги. Маша замерла и сжала руки в кулаки. Вернулся?
Кто-то прошёл мимо комнаты, в которой находилась Маша, и она с удивлением поняла, что открывать дверь никто не собирается. Она прислушалась, приложив ухо к замку. Скрипнула другая дверь, недалеко от неё. Послышалось звяканье и шорох.
— Эй! — озадаченно позвала Маша. — Кто здесь?
Шум прекратился.
— Я же слышу, что вы там! Кто это? Откройте меня, пожалуйста! — Маша подёргала за ручку.
Через пару долгих томительных минут она услышала, как этот кто-то приблизился. Стоял там и дышал.
За какое-то мгновение на Машу вдруг напал истерический смех. Она прыснула в кулак, хотя и не собиралась смеяться. Это действительно было нечто нервное. Еле сдерживая позыв расхохотаться во всё горло, Маша поскреблась в дверь.
— Я просто идиотка какая-то, вечно оказываюсь не в том месте не в то время. Там есть кто-нибудь, а?
— Художница, ты что ли?
— Тоня?! — недоверчиво произнесла Маша. Слёзы выступили у неё на глазах, рискуя превратиться в ливень. Маша снова затрясла дверь.
— Да погоди ты, — Тоня ударила с той стороны ладонью, пытаясь утихомирить пленницу, и зазвенела ключами. — Сейчас… Я думала, мне послышалось. А это ты, истеричка…
Истеричка было самым правильным словом, которое обозначало нынешнее Машино состояние.
Дверь распахнулась, и Маша почти упала в объятия малярши.
— Ёшки-матрёшки! — воскликнула Тоня, и Машу привычно обволокло пивным духом. — Не ожидала тебя здесь увидеть…
— А кого ожидала? Люську? — Маша выглянула в коридор через плечо Тони.
Та проследила за её взглядом и почесала неопрятно уложенные волосы.
— Никого не ожидала. Надеялась хоть пару дней перекантоваться.
— Как ты себя чувствуешь? — Маша наконец успокоилась.
— А что нам, кабанам? В больничке, конечно, хорошо, только я там одну ночь всего выдрыхла. Потом отправили восвояси. Здоровая, говорят, как бык, пей дальше…
— Так это же хорошо, Тонечка! Знаешь, как бывает, когда люди угарного газа надышатся? Необратимые изменения в мозге…
— Необратимые изменения у меня давно начались, когда я, дура, в город подалась… Чёрт меня попутал. Надо было здесь оставаться. Квартиру купила, на дочь оформила и в долги влезла… Тьфу, пропасть… Вот теперь здесь…
— Что здесь? — не поняла Маша.
— Живу я здесь! — огрызнулась Тоня. — Чего непонятного?
— Ты говорила, что работаешь…
— Борис подогнал работу… Чует кошка, чьё мясо съела! Как он меня вокруг пальца обвёл с домишком-то моим, а! — Тоня всплеснула руками. — Видно, не в себе я была, когда документы подписывала. Думала, хороший вариант. Кто больше-то даст за мою развалюху? Да кто ж знал, что доченька моя так со мной поступит? Кредит закрыла, а мать веником под зад…
— Надо было в суд подать…
— На родную дочь? Сдурела?! — Тоня покусала короткий ноготь и сплюнула. — Виноватая я перед ней… Погулять я всегда любила, а она у меня тихоня, правильная… В институт сама поступила, на соревнования ездила. По баскетболу. Всё мне тыкала, чтобы я это, значит, завязала, а я отбрёхивалась, ну и… ушла, — Тоня отвела глаза. — Сказала, что мужика богатого нашла. И чтобы она в мою жизнь не лезла. Трепло я, а уж когда выпью… — тяжёлый вздох. — Ладно, справлюсь… — добавила Тоня спокойным тоном, но вдруг снова завелась, затараторила, — Я ж думала, что по уму всё будет, по справедливости! Только, оказывается, земля моя больших денег стоит, а не тех, что Борька дал. Но уж очень мне нужны они были тогда… Думала, пожалел… Столько лет знакомы! Я же получила то, на что рассчитывала — первый платёж как по маслу, — горько усмехнулась Тоня. — Кого винить-то кроме себя, а? Э-эх… — она постучала себя по лбу. — А ты что здесь? Тоже негде пришвартоваться? Кто тебя закрыл?
