— Не трогай её… Всё-то ты знаешь.
— Да мне что? Ты и сам, поди, не особо огорчился.
Они остановились как раз напротив комнаты. Маша сдвинулась чуть вперёд, чтобы открыть себе небольшой обзор из-за ножки кровати. Разглядела «казаки» Хвошни и чьи-то чёрные кожаные ботинки, торчащие из-под отутюженных брюк. Чтобы увидеть их обладателя, пришлось бы высунуться полностью и задрать голову.
— Это ж надо было такое придумать! Не повезло Аркашке вашему… — не унимался Хвошня. — С чистосердечным признанием бодаться не советую. Глядишь, ненадолго присядет. Стечением обстоятельств это называется…
— Бабьей блажью…
— Тебе виднее — баба твоя! — Хвошня снова рассмеялся.
— Смешно тебе… А я теперь не знаю, как разгребать… Сука, так меня подставить, хоть бы о дочери подумала… С чего вдруг?
— Дыма без огня не бывает, а, Гоша?
— Не называй меня так!
— Ах, простите! Как вас там… месье Жорж, — Борис аж взвыл от смеха. — Ваше высочество, мля… С удовольствием буду следить, как оно дальше…
От неожиданности Маши дёрнулась и вскользь задела макушкой дно кровати. Болезненно охнув, уронила лицо в ладони и сжалась, чтобы не застонать в голос. «Жорж?!» Ни за что бы не догадалась, но кто же в Николаевском будет ходить вот в таких начищенных пижонских туфлях…
— Заткнись! Не лезь в это дело!
— А то что?
В коридоре послышалась возня, и воспользовавшись шумом, Маша наполовину вылезла из своего убежища и подтащила сумку к себе. Пихнув её в бок, она спрятала баул за тумбочку.
— Ты слышал?
Маша замерла. Сердце застучало где-то в горле.
— Хватит об этом! Меня интересует проект, — Жорж Цапельский снова перешёл на шёпот.
— Ну и тип ты, Жора. Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Я договорился обо всём, но тебе это будет стоить…
— Я согласен. Какие сроки?
— Жду подтверждения сверху. Максимум — октябрь.
— Возможно мне удастся… Сумма велика, мне надо как-то собрать её за это время.
— Так дело не пойдёт, ты знаешь. Деньги нужны раньше.
— Чёрт…
— Ну же, думай, умный ты наш. Такого предложения ты больше нигде не получишь. Нужны гарантии. Наследство тебе в помощь.
— Как я обойду мальчишку?!
— А старуха тебе не мешает?
— Она ничего не решает. Давно выжила из ума. Всё это идиотский спектакль. Он может вступить в наследование уже в сентябре, когда ему исполнится 25…
— Он в курсе?
— Нет. Я сам узнал случайно совсем недавно. Подслушал разговор этих двух старых тварей. Все сидят как на пороховой бочке. Боятся, что мальчишка кинет, оставит без всего.
— Так сделай что-нибудь. Ты же остаёшься единственным наследником, если…
— Я?! Ты с ума сошёл? Теперь, когда Наташка так меня подставила? Сука глупая…
— С этим разберёшься сам. Я не полезу.
— Нет, не надо. Пусть теперь… Сама виновата.
— А Дарья?
— Выпустят…
— С мальчишкой надо что-то решать. И как можно быстрее, — спокойно подытожил Хвошня.
— Господи, я не могу…
— Я тебе не господь Бог, Жора. Но кашу мы уже заварили, отступать некуда. Или потеряем всё. Не сможешь сам — плати, я найду исполнителя.
— Чёрт, чёрт… он же мой племянник…
— Семейка эта ваша, — Борис выругался. — Решай, иначе кусок сладкого пирога тебе уже не обломится. Так и будешь в конторе своей сидеть и перед клиентами икру метать.
Общая картинка не складывалась из этих обрывочных фраз, но суть её оказалась страшнее, чем Маша могла себе представить.
Тоня завозилась, и Маша зыркнула на неё, умоляя о тишине. Но глаза Тони заслезились, лицо сморщилось. Она с силой прижимала ладонь к носу и рту, пытаясь сдержать желание чихнуть. Маша с ужасом поняла, что неизбежное вот-вот произойдёт.
— Итак, мы всё решили? — деловито спросил Борис.
— Мне придётся просить тебя… Сейчас, когда следствие по делу Аркадия…
— Эх ты, дохляк. Я тебя понял. Но, сам понимаешь, стоить это тебе будет…
— Понял, понял уже! Знать не хочу подробности… И пусть это будет как-то…
— Нежно, ты хотел сказать? — в голосе Бориса опять послышалось веселье.
— Что б тебя… Тогда, может быть… всех?
— Жора, ты растёшь в моих глазах. А с виду-то… Тихо, слышишь? Телефон?
— Да… где это?
— Твою же мать… Кто-то на территории… Уходим, быстро!
Маша прислушалась — «Марш тореадора». Это же её телефон, и значит вызов от Кости. Звук гулял по пустому зданию, и, хоть и звучал глухо, но слышен был вполне отчётливо. Мужчины затопали куда-то в сторону, и в этот момент под кроватью чихнула Тоня. Прыснула в кулак, потом ещё раз, сжавшись в комок и подскакивая всем телом на месте. Маша смогла выдохнуть, лишь поняв, что шаги удаляются. Она не знала, где сейчас её вещи и телефон, но надеялась, что Костя не станет названивать каждые три минуты.
— Тоня! — шёпотом позвала маляршу.
— Ну извини, — Тоня состроила гримасу. — Думала, разорвёт на части. Пересохло всё в горле.
— Надо как-то выбраться.
— О, нет… — Тоня протестующе закрутила головой, — не вылезу отсюда, пока…
— Что — пока?
— Не знаю… О чём это они тут толковали? Меня такой ужас пробрал, что я ничего не поняла. Я же сказала, что в городе останусь, а сама сюда поехала… Вот я дура-то, да?
Маше хотелось кивнуть, но, подумав, она выдавила из себя улыбку:
— Нет, Тонечка, это очень хорошо, что ты сюда приехала… Ты ведь всё слышала, правда?
— Конечно, только…
— Выводы не делай, просто держи в голове, ладно?
— Зачем?
Маша промолчала, боясь вспугнуть Тоню объяснениями. Ведь если ситуация развернётся в нужную сторону, то Тоня может выступить свидетелем… Если согласится, конечно…
— Ты же согласишься? — не удержалась она, обращаясь к женщине.
— Чего? — не поняла та, поправляя сбившиеся волосы.
Маша выползла из-под кровати и отряхнулась.
— Телефон есть у тебя?
— Есть, — буркнула Тоня и, покраснев, добавила, — телефон есть, денег на нём нет.
— Так, ладно, — Маша на цыпочках подошла к двери и выглянула в коридор. — Тебе есть куда пойти сейчас? В такое место, чтобы я потом могла тебя найти?
— Ну… — смешалась Тоня, — есть знакомые, конечно… Только, что я к ним пойду? Такая-то… — она провела тыльной стороной ладони по щеке. — Да с вещами ещё…
