— Да благословит тебя Мать Сумерек, Гор, — простилась Изящная.
Тиглат вздернул в изумлении брови и засмеялся.
— А я-то думал, ты хотела, чтоб я сдох.
Ты такой идиот, знаешь, опять подумала в душе женщина.
— Да благословит тебя Мать Сумерек, — повторила она вслух.
— Что ж, — не по традиции ответил Гор, — значит, ты и впрямь иногда скучаешь по мне, Изящная.
Он запустил два пальца себе за пояс, выудил оттуда какую-то мелочь, с ясным звоном подбросил с ногтя в воздух, поймал и кинул Бану. Та ловко поймала нагретый пустынным солнцем и человеческим теплом кусочек металла и только успела поднять глаза на наставника, как тот, не прощаясь пришпорил коня.
"Гор" — вслед орсовцу в душе Бану мысленно потянулась невидимая рука. Но на деле она лишь разжала кулак.
На раскрытой ладони лежала до боли знакомая бронзовая серьга Храма Даг с вензелем первого номера и именем "Тиглат".
* * *
Она никогда ее не наденет — никогда больше не станет чьей-то вещью.
Она никогда ее не выкинет — никогда не откажется от того, что, будучи частью Гора, проросло в ней самой.
* * *
Бансабира сделала глубокий вдох, и раскаленный воздух солончаков прожег легкие до самого дна, очищая от всякого хлама. Она прицепила серьгу на нижнюю из внутренних петель для завязок на краю туники, чтобы не потерять и распрямила и без того круто развернутые плечи.
— Тану Яввуз, — устало позвал Дайхатт.
— Да, — оглянулась на Аймара Бану, — хвала Праматери, он уехал.
— Мне, конечно, многое уже понятно, но я бы хотел услышать от вас, кто этот человек, — учтиво попросил Дайхатт, как и положено тану Яса.
Бану одним глазом поглядела на серьгу у края туники, потом вдаль, вослед взметающейся из-под копыт коня пыли, и улыбнулась Аймару:
— Призрак из прошлого.
Бансабира пришпорила кобылу, чувствуя, как в груди разливается тихая волчья тоска: это действительно была последняя их встреча.
* * *
Ясовцы достигли порта Квиххо к обеду второго дня, после расставания с Гором. Незначительные ранения Бансабиры быстро заживали.
В торговых кварталах Квиххо почти никто не говорил на всеобщем наречии, и подданные Черного дома оказались ограничены в общении. Бансабира привела попутчиков в таверну, близ которой у торговца когда-то купила Шанта. Обменяла кое-какие трофеи из схватки с разбойниками на запасы воды и пищи. Потом договорилась с каким-то высоким худощавым мужчиной сорока с небольшим лет с желтыми зубами и красными волосами об отправке нескольких писем. Дайхатт, узнав, что можно отослать на родину послание с просьбой встретить его в Гавани Теней, оживился и воспользовался предложением. Бансабира и сама отослала в Пурпурный дом требование, чтобы отряд охраны во главе с Гистаспом ожидал ее у северных ворот столицы не позднее первого июньского утра. В том, что альбинос уладил все необходимые дела с Отаном и его узурпацией власти для племянника, Бансабира не сомневалась ни секунды. В конце концов, Тахбир, Русса, Гобрий наверняка на ее стороне, а верные Вал, Шухран, Маджрух и Ри, как пить дать, скрутили бунтовщика еще до того, как Гистасп с заданием вернулся в чертог.
Закончив с письмами, Бансабира с Дайхаттом и его подданными отправилась к докам — вызнать график отправления судов в нужных направлениях. Среди меднокожих и чернобровых мужчин и женщин с громкими голосами оказалось немало тех, кто говорил на всеобщем наречии, правда, в основном, с чудовищным акцентом. Из всего сказанного Аймар с огромным трудом уловил, что завтра утром выходит корабль в Яс, и его капитан готов взять путников на борт за умеренную плату.
Мужчины от этой новости засверкали, как бриллианты и изумруды в коронах раманов Яасдур и воззрились на Бансабиру, наконец, с неуемной благодарностью и почтением. Вечером того дня, Дайхатт зашел в комнату Бансабиры в таверне — крохотную и с ободранной мебелью — чтобы выразить признательность.
— Огромное вам спасибо, тану Яввуз. Клянусь, я никогда не забуду вашей помощи. Я верну вам все сторицей и…
Аймар не нашелся со словами, переполняемый чувствами.
— Бросьте, тан, — с долей усталости обратилась Бану. — Это приключение было для вас не из приятных.
— Это приключение закончилось бы для меня в бойцовской яме Фарнэ, если бы не вы.
— Отрадно видеть человеческую благодарность, — отстраненно отозвалась Бансабира и, пересчитав оставшиеся монеты, протянула Дайхатту два медяка и два серебряника. — На дорогу без личной каюты вам хватит, однако на ночлег в столице нет. Но, думаю, в случае чего, раману Тахивран приютит во дворце будущего зятя.
Аймар побледнел.
— Вы знаете?
Бансабира поглядела молча: разумеется.
— И тем не менее, вы спасли меня.
Бану пожала плечами:
— Каждый из нас в праве выбирать спутников жизни по своему усмотрению.
Он оглядел лицо женщины, сузив глаза: она действительно читается с трудом или не читается вовсе. Но ее позиции, кажется, определены давно. Аймар облизнулся и изрек:
— Для меня не имеет значения ничего из вашего прошлого, госпожа. Ни отголоски, ни призраки, — с уверенностью сказал он. — Как только мы вернемся в Яс, я попрошу своих лаванов подготовить договор о союзе между нашими домами, и мы подпишем его еще до того, как вы вернетесь на север.
На известных условиях, домыслила Бану. Она ничуть не обольщалась насчет танских намерений.
— Боюсь, нам не представиться эта возможность, тан Дайхатт.
Аймар пронзительно взглянул на женщину:
— Тогда я совершенно ничего не понимаю, — пожаловался он раздраженно. — Стало быть, вы выбрали не меня? А зачем тогда…
— Я не еду в Яс.
* * *
Сказала, как отрезала.
Дайхатт поперхнулся.
— Что?
— Завтра утром, — рассудительно поведала Бансабира, — вы отправитесь домой, а у меня остались дела в Великом море.
Дайхатт вытянулся в лице, не зная, что сказать и как спросить.
— Слишком много накопилось поводов заехать в Багровый храм, — помогла ему Бану. — Да и, наконец, представился такой шанс.
— Но… как же, госпожа?
— Мне нужно проверить, как выполнили две мои просьбы, предпринять меры, способные изменить облик моего надела, узнать, о чем говорил на прощание Гор, да и попросту исполнить давнее обещание. Знаете, я всегда верила, что очень важно держать данное слово. И потом, может, и правда, пришло время бросить вызов старейшинам Храма Даг за второй ранг?
Дайхатт не понял, что Бансабира имела в виду, но по голосу уловил, насколько для танши это важно.
— Тогда, возможно, мы могли бы поехать с вами?
