— Вот подстава.
— И не говори. Они пытаются сократить количество рабочих часов, но пока безрезультатно. И в конце концов ты привыкаешь к этому. Ты уже не можешь вспомнить время когда ты не был усталым, как собака. Даже в свободные от работы ночи, ты не можешь уснуть. Ты настолько привыкаешь к бодрствованию, а если даже засыпаешь, то знаешь, что медсестра разбудит тебя через 5 минут, чтобы согласовать какой-нибудь вопрос, так зачем же ложиться. И ты просто…не спишь. Все время.
Он подошел к холодильнику, налил себе еще молока, сделал глоток и вернулся на место.
— Через какое-то время я начал делать пару глотков Дэвара, чтобы лучше уснуть. Еще через какое-то время у меня начали появляться мысли, о том, как здорово будет сделать пару глотков Дэвара дома. А потом я начал пить не зависимо от того хочу ли я уснуть или нет. А потом я начал приносить Дэвар на работу.
— Ты пил…на работе?
«А кто-то пьет кровь — напомнила я себе. — Не будем показывать пальцем».
— Да. И самое страшное, я прекрасно помню тот день, когда я понял, что у меня проблемы и причина тому даже не те пустые бутылки, которые я выкидывал каждую неделю. И не то, что я прикладывался к бутылке на работе, и даже не то, что я страдал от похмелья почти каждый день. Это было в тот день, я тогда работал в Бостоне, когда меня попросили остаться на 2 смену, и я понял, что когда я освобожусь, то все бары будут уже закрыты. А дома у меня всего пол бутылки Дэвара, я начал обзванивать всех своих друзей с просьбой сбегать и купить пару бутылок для меня. Но никто из них не сделал этого. Оно и понятно. Когда твой приятель звонит тебе практически среди ночи, потому что у него горят трубы, ты же не собираешься ему помогать, верно? Но вот, что странно, я звонил им всем где-то в половине двенадцатого ночи, и никому из них это не показалось странным. Вот тогда я понял.
— И что случилось?
— А ничего драматического. Никто не умер. Я просто…остановился. Пришел домой…
— Осушил полбутылки.
— Нет, я оставил. Она меня…успокаивала. Пока эта бутылка была у меня, я обманывал себя, что смогу выпить позже. Это был мой трюк «я не буду пить сегодня вечером, а завтра выпью в 2 раза больше». А завтра я говорил себе тоже самое. И вот в следующем месяце будет 2 года как я не пью.
— Это — невероятно! поразительно! — Это действительно интересно.
— Да. Я вижу, ты плачешь. Так куда ты ходила?
— Что?
— На какую встречу анонимных алкоголиков?
— А, это…В мотеле Буревестник. На 494.
— Тебе следует сходить на Блумингтон Лайб. Гораздо лучший состав алкоголиков.
— Спасибо за совет.
Он допил молоко, улыбнулся мне из-под молочных усов и потащился в свою комнату.
Я пила чай, чашку за чашкой и думала о Дэваре.
Глава 2
Я с сожалением вспомнила, что Эрик Синклер, король вампиров, возвращается из Европы следующей ночью. Это были относительно спокойные полтора месяца несмотря на отъезд короля в Старый Свет, или благодаря ему. Я старалась не задавать вопросов, так как не хотела, чтобы он подумал, что на самом деле я интересуюсь им, а не его делами. Я догадалась, что скорее всего он ездил проверять свои владения — они представляли собой обширную территорию. В конце концов я ничего не хочу знать.
— Добро пожаловать домой, — сказала я Тине, его закадычному и самому старому другу.
Реально старому…. Около 200 лет, или около того.
— Умри, — сказала я ему.
— Я это уже сделал, — произнес он, сворачивая газету и откладывая ее в сторону. — И я не собираюсь повторить это, даже для тебя, дорогая.
— Увидимся позже, Ваше Величество.
Тина поклонилась и вышла из комнаты.
— Привет и пока, — сказала я. — Почему ты не можешь следовать ее примеру?
— Скучала?
— Ни капельки.
Я солгала. Эрик Синклер, в своих огромных шести футах, производил сильное впечатление. И не только потому, что он был огромен (широкие плечи, длинные ноги) и чрезвычайно привлекательным (черные глаза, темно-коричневые волосы, сочный рот, большие руки). Он был харизматичным …, почти гипнотизирующим. Когда ты смотришь на него, ты всегда представляешь, каково это — ощущать его губы в темноте. Он был грехом во плоти.
— Проходи и садись, — сказала Джессика. — У нас поздний ужин. Действительно поздний.
— Джес. — Я присела. — Сколько раз тебе повторять? Ты не должна откладывать время еды только потому, что трое из нас весь день спят.
— Да ничего страшного, — ответила она, это было чудовищной ложью.
На часах было три часа утра, и она наконец ужинала. Или это был ранний завтрак.
— В этом вся ты!
Я налила себе чай, взяв чашку из старинного чайного сервиза, который сохранился вместе с домом. Как всё здесь вокруг, сервизу было тысяча лет, и стоил он огромную сумму. Я уже почти привыкла пользоваться таким антиквариатом каждый день. По крайней мере, моё сердце не замирало, если я роняла что-либо.
— Я скучал по тебе, — сказал Синклер, как будто я разговаривала с ним. — Я действительно очень хотел вернуться к тебе.
— Не начинай, — предупредила я.
— Нет, начинай, — сказала Джессика, разрезая свой бифштекс.
Запах сводил меня с ума. Ох, говядина! Я сразу же узнала ее. — В последнее время вокруг так тихо.
— И я думаю, настало время решить нашу проблему.
— Серьезно?
Он имел в виду тот факт, что мы были королем и королевой, формально мужем и женой, хотя у нас только был секс дважды за последние шесть месяцев.
— Ты не можешь повернуть время вспять, Элизабет. Даже такие как ты должны подчиняться логике.
— Не будь занудой, — сказал я ему. — Передай сливки.
— Я просто подчеркиваю, — сказал он, игнорируя мою просьбу — вы обе, задумайтесь о нем. — Ты не можешь быть беременной или снова стать девственницей. Поскольку мы уже были близки, и являемся женатыми согласно вампирскому закону.
Я зевнула.
— Бессмысленно жить в разных комнатах и спать в разных кроватях.
— Забудь об этом, приятель. — Я встала и взяла гребаные сливки сама. — Мне повторить?
— Но ты сделаешь это, — добавила Джессика, не отвлекаясь от стручковой фасоли.
— Я спала с тобой однажды, и завязла в должности королевы. Переспала с тобой снова, и Джессика пригласила тебя переехать.
— Так, по твоей логике я должен прекратить все близкие отношения с Джессикой, — Синклер уточнил, — не ты.
— Какая тут логика? — спросила Джессика, почти смеясь. — Мечтай больше, парень.
