Тишина нервировала, он ожидал услышать звуки борьбы, крики, но ничего. А так быть не должно, словно он тут один.
Лицо покрылась испариной, футболка липла к телу, раздражая и заставляю мужчину хмуриться. Ивар не терпел жару и духоту, но сейчас было откровенной глупостью придавать значение таким мелочам.
Охотник проворно пересек зал, скрылся за поворотом, прижался спиной, прислушиваясь и вновь тишина.
Досчитал до тридцати. Ничего, никаких посторонних звуков. Ну и отлично. Еще три поворота по узкому коридору, спуск, метров пятьдесят прямо, второй спуск и он сможет занять позицию, спокойно дожидаться "огненную" вампиршу, а если повезет, то Романа — второго охотника.
Но весь план рухнул к чертям, стоило сделать несколько шагов по еще более душному третьему уровню.
Глава 46
Ивару не послышалось, возбужденный женский голос доносился из темноты. Тело моментально отреагировало, распознавая угрозу, мышцы пришли в тонус, слух обострился до предела. Мягко ступая вдоль стены, тщательно выбирая куда опустить ботинок, остановился у дверного проема:
— Он никогда бы не взглянул на тебя, — глубокая складка залегла меж бровей на лице мужчины, Ивар не понимал, как кто-то из участников мог оказаться здесь. — Я не пила тебя только потому, что ты была в отключке. Хочу видеть твои слезы, слышать мольбы, когда поймешь, что жизнь уходит из твоего тела.
Вампирша. Голодная вампирша, раз она не слышит его шагов и стука сердца. Увлеченная жертвой.
Затаив дыхание медленно выглянул и сдержав ругательства, прижался к стене.
Татьяна, как он сразу не узнал. А ведь умна, была под самым носом Темного, но никому и в голову не пришло спуститься в старый улей.
— Постой! — знакомый голос вонзился в сердце острым клинком. — Князь простит. Я попрошу отпустить тебя, он не сможет мне отказать.
Ивар сжал челюсти до скрипа зубов. Элеонора. Ее голос. Надломленный, с болью в каждом слове.
Он только ее нашел и не готов терять вновь.
Семнадцать лет безрезультатных поисков сестры, наконец увенчались успехом. Он помнил, как еще мальчишкой донимал тетку. Она же строго отвечала, что у него больше нет сестры, и он должен забыть про нее. А в голове ребенка не укладывалось, как такое могло быть. Сегодня- есть, а завтра уже нет. А через несколько месяцев не стало и родителей. Это сейчас он знал, что мать с отцом отравились какой-то "паленой" дрянью, а не попали в аварию, как ему рассказывала тетка Анна. А белобрысый мальчишка плакал и звал, но смирился: родители не пришли забрать его от тетки, и через неделю, и через месяц, и даже два. Им больше никто не интересовался. Вместе с теткой Анной они забрали его скудные пожитки и поставили раскладушку в маленькой комнате у окна. Самые близкие люди его покинули, уходили, не попрощавшись, не хотели быть с ним, не любили. Так и пришла злость. Злость на весь мир, и себя.
— Я давно подписала себе смертный приговор
— Твоя смерть будет долгой. Очень долгой. Ты умрешь не один раз.
Вот же упрямая малявка, на первый взгляд комнатный цветок, а на деле стойкая и сильная, как и он сам.
Вампирша с силой тряхнула за плечи девушку, чуть запрокинула голову и с чувством впилась в шею, со стоном и мерзким причмокиванием.
Секунда, две, три… разрешил досчитать до семи, слушая тихие всхлипы и звуки борьбы.
Вампирше нужно дать время, не так много, чтобы она успела насытиться, но потеряла бдительность.
Восемь, левая ладонь легла на металлический шприц с отравленной кровью.
Девять, правая накрывала рукоять ножа.
Десять, рывок.
Три крупных шага, мощный удар серебристого лезвия в основание шеи вампирши. Татьяна дернулась, не ожидая нападения. Неконтролируемая жажда и желание мести притупили другие инстинкты.
Охотник ловко уклоняется от замаха руки со смертоносными когтями. Бросок. Укол. Содержимое шприца растекается ядом вдоль длинной шеи вампирши, спускаясь к навеки замершему сердцу. Было идеально впрыснуть яд прямо в него, но приходится рисковать: сейчас от Ивара зависит не только его жизнь, но и последнего родного ему человека.
Звериный крик оглушает. Высокий, настолько пронзительной, что после в ушах сохраняется низкий гул.
Бледные пальцы хватаются за шею, царапают, оставляя бордовые полосы, пытаясь избавиться от яда.
— Охотник, — обезумев, Татьяна делает выпад. — Идеально, — шипит, ощущая, как ее выедает изнутри. — Две смерти, — бросается вперед, уходит от удара ножом, очередной выпад и уклонение. Ловит быстрый взгляд Ивара за спину и растягивается в плотоядной улыбке. — Правильно, я начну с нее.
Эля в страхе вжимается в стену, инстинктивно прикрывая лицо руками.
Топот, жжение в боку, злобное шипение Татьяны, глухой мужской стон, визг, омерзительный хруст и тишина.
— Ты как? — прорывается сквозь грохот сердца. — Эля, мы живы, — мужские пальцы отцепили ладони. — Тебе бы обработать рану. Пока не набежали следующие участники.
Девушка проследила взглядом, острые когти прошлись вдоль ребер, подобно трем тонким лезвиям. Неглубоко, поверхностно царапая кожу.
— Какие участники? — спросила, не отрываясь от тонких кровавых полосок.
— К сожалению, сильные. Встать сможешь? — медленно потянув девушку за руку, перехватил за талию, помогая удержать равновесие. Краем глаза Эля видела тело лежавшее в нескольких метрах от них, с облегчением отмечая, что темнота не позволяет рассмотреть все в подробностях.
Шелест характерный при перемещении вампиров, разнесся по каменным стенам. Ивар задвинул девушку за спину и замер, встречая опасность.
Ухватив со спины за ремень охотника, Эля балансировала на грани сознания.
— Разве я тебя не предупреждал, что оторву руки? — голос Александра прокатился по телу волной облегчения.
Глава 47
— Разве я тебя не предупреждал, что оторву руки? — голос Александра прокатился по телу волной облегчения.
В этот момент Ивар попрощался если не с жизнью, то с руками точно.
Князь стоял напротив, в двух шагах. Темнота не мешала разглядеть оголенные клыки и обезумевший взгляд вампира.
Прохлада девичьих пальчиков ощущалась на пояснице, Элю заметно шатало и крепкая хватка на ремне охотника ослабевала с каждой секундой.
Хреновый день сегодня, — пульсировало в голове Ивара.
— Предупреждал, — коротко ответил, князь не будет слушать долгие объяснения, когда его пара из последних сил держится на ногах.
Несколько секунд превратились в минуты. Минуты невыносимого ожидания для мужчин.
Животный страх за Элеонору трансформировался в гнев в тот момент, когда князь услышал ее трепещущее сердцебиение, ее слишком тяжелое дыхание.
