Глава 9. Встреча с Тригоном — август 1976 года
В августе в московском отделении начали подготовку к личной встрече Джека с Тригоном в московском парке. Сделать это было непросто, так как на протяжении всех двух лет командировки за Джеком следили почти постоянно. В штаб-квартиру отправили телеграмму с планом встречи, ставка в котором делалась на возможность вывести Джека на улицу без слежки. Русские знали, что его командировка подходит к концу, и подозревали, что он может пойти на риск, прежде чем покинуть Москву, ведь именно к такой тактике прибегало большинство разведывательных служб. Если готовящегося к возвращению офицера ловили и высылали из страны, заменить его было несложно, потому что новый оперативник уже был проинструктирован и готов к командировке, а может, даже находился в Москве. Если офицера высылали посреди командировки, заменить его было сложнее, и в отделении оставалось на одного человека меньше. В таком маленьком отделении, какое было в Москве в середине семидесятых годов, нехватка одного офицера ощущалась очень остро. Именно поэтому все ужасно обрадовались, когда Джек смог уйти от слежки и провести столь невероятную личную встречу.
Позже Джек сказал мне, что именно встреча с Тригоном в Москве стала одним из главных моментов его карьеры. Мы пошли на этот риск, чтобы лично сказать Тригону, как мы ценим его помощь. Так как Джек успел подружиться с Тригоном в Боготе, он мог ободрить Тригона и убедить его, что мы столь же привержены нашей общей миссии. Джек заверил Тригона, что мы знаем, как он страдает от одиночества, не имея возможности доверять никому, кроме офицеров ЦРУ, которых он мог заметить в тени, передавая свои пакеты с украденными государственными тайнами СССР. Мы понимали, что ему невероятно тяжело оставаться в здравом уме и заботиться о собственной безопасности.
Джек подробно описал свою встречу с Тригоном. Заметив друг друга, они сначала пожали друг другу руки, а затем крепко обнялись. И Джека, и Тригона переполняли чувства. Они понимали, что миссия Тригона в качестве тайного агента в Москве требует невероятной смелости и отваги. Первые несколько минут они все говорили друг другу, как здорово встретиться в Москве.
Тригон заметно нервничал: выступивший у него над губой пот каплями скатывался ему на подбородок, хотя вечер был прохладный. У него бегали глаза. Он внимательно смотрел по сторонам, опасаясь, что его заметят в компании американца. Они немного прошлись по парку и сели на скамейку, которую не было видно с других тропинок.
Шокировав Джека, Тригон вытащил из кармана пальто пачку оригинальных документов советского МИДа и несколько катушек 35-миллиметровой пленки. Когда Тригон протянул их Джеку, тот выразил опасения, что пропажу заметят, но Тригон заверил его, что должен был их уничтожить, а потому их никто не хватится. Джек быстро свернул их и положил во внутренний карман пиджака, не смея изучать документы у всех на виду. Если бы его арестовали и обыскали офицеры КГБ, он не сумел бы объяснить, откуда у него подлинные документы МИДа. Одной из главных опасностей личных встреч с агентами в Москве был риск, что агент уже разоблачен и участвует в засаде, спланированной КГБ. Но мы решили, что потенциальная выгода от личной встречи с Тригоном гораздо существеннее, чем этот риск, который представлялся нам незначительным. На тот момент у нас не было оснований сомневаться в успешном ходе операции с Тригоном.
За сорок минут Джек передал Тригону искреннюю благодарность директора центральной разведки. Он подтвердил, что Тригон внес большой вклад в общее дело и помог поправить репутацию ЦРУ, которая пошатнулась после расследования, проведенного сенатской комиссией. Джек сказал Тригону, что директор лично передал его документы президенту США и что лишь небольшая группа высокопоставленных чиновников, занимавшихся американской внешней политикой, знает о работе Тригона на американское правительство. Джек подчеркнул, что предоставленные Тригоном документы помогли правительству США лучше понять советские попытки влияния на международные конфликты в нестабильных регионах мира и найти способ противостоять им. Позже Джек сказал нам, что Тригон, казалось, гордился тем, какое влияние оказывает на ситуацию, сотрудничая с нами.
Джек заверил Тригона, что мы печемся о его безопасности в Москве и обещаем устроить его будущую жизнь за пределами Советского Союза. Чтобы успокоить его, Джек еще раз прошелся по плану его эвакуации и подтвердил, что мы готовы вывезти его из Москвы, как только он почувствует, что попал под подозрение. Тригон полагал, что прошел все важные проверки безопасности, которым подвергали всех возвращающихся из-за рубежа дипломатов, и теперь не сомневался, что претензий к нему нет. При этом Тригон сказал Джеку, что месяцем ранее его офис попал под подозрение, в связи с чем ему пришлось на всякий случай выбросить ручку с ядом и другое шпионское оборудование. Тригон сообщил, что с ним не случилось ничего необычного. Судя по всему, КГБ закрыл это дело о возможном нарушении режима безопасности.
Затем Тригон попросил Джека доставить ему новую ручку с ядом. Решив еще раз обсудить этот вопрос с Тригоном, Джек подчеркнул, что мы боимся, как бы он не прибегнул к яду слишком рано. Тригон ответил, что яд нужен ему, чтобы сохранять спокойствие. Он пообещал Джеку, что не будет чрезмерно рисковать при сборе документов, если узнает о проведении других проверок безопасности. Получив такие гарантии, Джек пообещал Тригону прислать яд в следующем пакете. Понимая, что встреча затянулась, они неохотно пожали друг другу руки, и разными путями вышли из парка.
Джек сказал, что ему было сложно объяснить Тригону, как мы обеспокоены его безопасностью, а также подчеркнуть, как мы ценим его работу на американское правительство. Позже Джек признался мне, что его поразило, насколько этот смелый человек был привержен своей миссии, сотрудничая с ЦРУ. Я завидовала встрече Джека с Тригоном. Когда мы с Тригоном анонимно проходили рядом в ночи, мне ужасно хотелось с ним поговорить. Я бы сказала, как восхищаюсь им, и заверила его, что понимаю, с какими трудностями мы сталкиваемся, в одиночку блуждая по московским улицам, чтобы доставлять пакеты друг другу.
Наш начальник, Тим, был чудесным человеком с прекрасным чувством юмора. Он был единственным холостым офицером московского отделения, и мы с ним часто обсуждали, как тяжело жить одному в Москве. Однажды, выпив несколько бутылок пива на вечеринке в офисе, мы разговорились о личной жизни. Мы сокрушались, что не можем танцевать медленные танцы даже с американцами, потому что постоянно носим потайные антенны и миниатюрные передатчики и боимся, что партнер нащупает прибор, прикрепленный под мышкой. Привести кого-нибудь домой и незаметно раздеться, убрав провода и маленькие металлические коробочки, было просто невозможно. Хохоча до упаду, мы с Тимом делились этими интимными наблюдениями. Больше никто не понимал, в чем наша проблема и почему мы смеемся до слез.
За Тимом следили постоянно. Офицеры КГБ не притесняли его, но любили с ним поиграть. Тим был прекрасным рассказчиком и подчеркивал в своих историях все забавные детали, выставляя себя жертвой в каждом анекдоте. Однажды в понедельник утром он рассказал нам, как в субботу сходил в ресторан. Вместе с большой группой американцев он отправился в особенно разбитной московский ресторан, где русские постоянно пели и танцевали, поднимая тосты вместе с американцами, которых “случайно” увидели за соседним столом. На самом деле мы подозревали, что всякий раз, когда мы заказывали столик в ресторане, в КГБ заказывали соседний столик для своих офицеров или осведомителей, надеясь, что они подслушают обличающие нас разговоры или хотя бы подружатся с американцами.
