Здесь всё было по-другому. Здесь убивали грязно, распарывая тело и забрызгивая всё вокруг отвратительной кашей из крови и внутренностей. Острые зубы неведомого существа оставили на тела людей градоправителя чудовищные раны, и один только вид их вызывал у теурга желание выйти отсюда как можно скорее.
Багровых, впрочем, даже это не проняло. И Хильду, как ни странно, тоже.
Ни вчера у Эльфгара, ни этим утром в доме травницы.
— Опять месть, — сказала Ситилла, изучая тела. — Вы слышали когда-нибудь о подобном, мэтр? Чтобы некротический конструкт даже после смерти хозяина действовал настолько разумно?
— Нет, — стараясь унять тошноту, выдавил Йон. — Но в Ветеринге вообще мало кто представляет себе истинные возможности некромантов из высших звеньев Цепи. У меня таких учителей не было.
— Это плохо, мэтр. Сейчас нам бы такое очень пригодилось.
Снаружи донёсся злой голос, в котором Йон узнал Эльфгара.
— Какого демона! Это мой город! И вы запрещаете мне?! — разорялся он.
— Госпожа выйдет и решит, — невозмутимо отвечал Багровый.
— Ну так позови её, идиот!
— Спокойно, — Ситилла вышла на крыльцо. — Здесь место преступления, шериф.
— Здесь погибли двое моих людей, — уже спокойнее ответил Эльфгар. — И девушка, которую они должны были охранять. Это ведь ваша работа — защищать людей от нечисти, не правда ли?
— Мы защищаем людей от нечисти, это верно. От демонов, осквернённых животных и демонистов. Некротические конструкты в этот список не входят.
— Но он убил уже пятерых моих людей! Моего сына и его невесту! А вы до сих пор не сделали ничего!
— Багровые делают всё возможное, господин градоправитель.
— Только результатов так и нет! Слушайте сюда, госпожа палач. Я даю вам ещё три дня. Если за это время вы не поймаете некротварь, я наберу людей сам, и мы устроим облаву. А вы отправитесь отсюда ко всем демонам! — он развернулся и пошёл к стоящим поодаль тэнам.
— Почту за честь, — Ситилла договаривала уже ему в спину.
— Его можно понять, — заметил Вампир.
— Да. Но если он устроит облаву, то потеряет ещё с десяток людей, не меньше.
— Лучше, если они гибнут по одному?
Ситилла вздохнула.
— Мы никогда не сталкивались с подобным, мэтр. Повадки демонов нам известны, и будь это осквернённый зверь или какая ещё тварь, мы бы нашли её ещё в первую ночь, когда пошли по следам. Демоны обладают природной хитростью, но не умеют обманывать по-настоящему, что бы о них не говорили. А эта тварь — умеет. Да вы видели сами. Эльфгар пытался поймать её на живца, но недооценил врага. А теперь и наживка тоже пропала.
— Крови на её кровати не было, — помрачнел Йон. Мысль о том, что он позволил умереть ещё и Роне, отравляла всё утро. Не хуже чем слова Ситиллы о наживке.
Йон не привык считать людей наживками.
— Это ещё ничего не значит. Некротварь могла утащить её с собой. Хотя это и странно — всё равно осталось бы хоть что-то. А судя по брызгам, на простынях только кровь этих двоих несчастных.
— Жаль, что знахарка ничего не помнит.
— Знахарка давно уже мертва, — вдруг сказала Хильда. — Душа у неё умерла. Тело двигается, разговаривает, ест — а души нет. Такое бывает. Ничего мы бы от неё не узнали.
— У меня есть источник, который может что-то знать.
— Да? — Ситилла внимательно посмотрела Йону в глаза. — И кто же?
— Я не могу его назвать.
— Любопытно. Что это за человек, о котором не должна знать Багровая?
— О нём никто не должен знать. Включая Багровых.
— Ты ходишь по тонкому льду, теург.
— Я хожу по нему последние шесть лет.
— Ладно, — вздохнула Ситилла. — Езжай куда надо. Может, я и дура, что доверяю тебе… но, в конце концов, ты мне тоже доверился, не так ли? И оставь свою девочку мне на это время. Думаю, твой источник захочет встретиться наедине.
— Пускай так. Хильда, слушай госпожу Ситиллу.
Тир склонила голову.
— А я отправляюсь, — буднично сообщил Йон и пошёл к двери.
Дело зашло в тупик, думал он, садясь на коня. Будь убийцей человек, можно было бы найти какие-то следы, установить личность, а там уже и до поимки недалеко. Но и в бегающего на воле разумного некроконструкта он тоже верил слабо.
Кроме того, слишком уж много в этом деле было странностей, если не сказать — несуразностей.
Во-первых, кровь. Теург не умел изучать кровь по-настоящему — этому на его факультете не обучали, но провести хотя бы поверхностный анализ он мог. Тогда-то и выяснилось, что все красные брызги на полу и стенах принадлежат только двоим людям — третья, то есть Рона, покинула дом целой и невредимой. Это давало надежду, но, с другой стороны, долго ли она проживёт в логове твари?
И мог ли некромант сделать своё творение настолько умным?
Что-то здесь не желало сходиться, и в конце концов Йон заподозрил Альму. Раны и впрямь походили на следы когтей осквернённого животного, и она была единственной, кто хоть как-то подходил на роль убийцы. Но если так, зачем ей было отдавать сестру? И, получается, она виновата и в остальных смертях? Причин Йон не видел, и это злило.
Во-вторых, знахарка осталась в живых, хотя и не могла рассказать про ночное происшествие ничего. Она даже тварь не видела — сразу лишилась чувств и пришла в себя ближе к утру. И это тоже можно было списать на Альму — мало что ли умеет норна? Теоретически Йон и сам знал, как лишить человека памяти, так что ведьма вполне могла сделать то же самое.
Если кто и мог пролить свет на это дело, так только она. Только было у Йона ощущение, что он суёт голову в пчелиный улей, и расспрашивать Альму об убийствах куда опасней, чем ужинать у Эльфгара с фальшивым знаком Окты на груди.
И всё-таки он ехал к ней.
Найти путь к дому норны было несложно. Первый же прохожий указал нужную дорогу, и та вела прямо к цели безо всяких развилок. Но Йон оказался не первым, кто заехал туда этим утром — на снегу чётко отпечатались следы копыт. Вели они к дому, но не обратно.
Альма не ночевала у себя? Вполне возможно, но где она тогда была ночью?
Уж не в доме ли знахарки?
Казалось, мозаика мало-помалу начинает складываться, но сколько ни силился Йон, собрать её до конца он не мог.
— Ну наконец-то, — сказал он, завидев вдали тёмное пятно дома норны. Странное место, но уж какое есть.
Он спешился и привязал коня к ближайшему дереву. На коре были вырезаны длинные рунические слова, но прочитать их Йон не мог — Альма использовала не современный язык, а старинные символы, да и те складывались в бессмысленную абракадабру. Двенадцать строк. Длинное заклятье. Знать бы ещё, что оно делает.
