Лихо же узнал об этой потере, когда в Угличе на барахолке у одного барыги всплыла старинная брошка в виде стрекозы, которой баба Нюра очень гордилась. Она ей досталась от матери, а той от ее матери. Так и переходила по наследству. А тут у Коли Жмота на прилавке лежит, глаз мозолит.
Лихо тогда Жмота в оборот взял. Тот кровью харкал долго, сперва упирался, а потом рассказал, что перекупил ее у Вани Столбняка, тот как раз из дальнего рейда вернулся.
Лихо Колю Жмота на волю отпустил. У него к нему никаких претензий не было. Тот в самом деле не мог знать, какую ценность эта брошка имеет для Лиха. А вот Столбняку так уже не повезло. Лихо его долго на лоскуты резал, пока тот всю банду не сдал.
Мародеров, что деревню бабы Нюры сожгли, Лихо с ребятами по одному вычислил и перебил. Все, что осталось от вещей бабки Нюры и не успело расползтись по барахолкам и рынкам Волги, он вернул. Эти вещи пылились у него на квартире на 1-й Пролетарской улице, неподалеку от мятежного района.
С вечера Лихо предупредил своих ребят, чтобы к девяти утра были готовы выступать. И ребята его не подвели. Когда он спустился к подъезду в девять с копейками, два «лендровера» стояли под парами и ждали только его. Лихо окинул взглядом свою изрядно потрепанную команду, всего двенадцать бойцов, а ведь несколько дней назад их было около пятидесяти человек, и вкратце рассказал, какую задачу перед ними поставил Шаман. Ребятам задача не понравилась. Кому может понравиться лезть под пули за сомнительным результатом? Не понравилось им и то, что Адвокат со своей командой будет участвовать в операции. Опять работать будут все, а заслуженные почести получит один Делюкин. Но никто и слова поперек не сказал.
Адвокат со своей командой ждал их на выезде с территории завода. Дверь головной машины была открыта, Делюкин сидел на переднем сиденье, свесив правую ногу на улицу и курил какой-то самосад. Дым был серым и вонючим.
Лихо приказал тормознуть, выбрался из машины и направился к Адвокату.
– О, какие люди и без охраны. Привет, Лиходей, слышал, вчера ты с Шаманом поспорил за литературу и он поставил в вашем споре жирную точку? – Адвокат смерил Лихо насмешливым взглядом и рассмеялся: – Ладно, ладно. Не обижайся. Что там за Юсово-то такое? Ты там бывал?
– Не доводилось. Наша задача вывезти оттуда гражданских и доставить на завод, – равнодушным тоном скучающего офисного клерка ответил Лихо.
– Зачем это? – удивился Адвокат.
– А ты Шамана спроси. Его это распоряжение, – отрезал Лихо, но потом смягчился и добавил: – Юсово – это вотчина Археолога. Гражданские его люди. Шаман хочет добиться от Археолога сговорчивости.
– Тогда все понятно. Шмель, карту! – потребовал Адвокат.
Боец передал ему с заднего сиденья сложенную карту, которую Делюкин тут же развернул. Карта была старая, потрепанная, довоенная, такие раньше продавались в газетных киосках и в сувенирных лавках.
– Мысль такая. Вон смотри. Едем так и так. А вот здесь, в Шевердино, делаем остановку. Берем там языка. Нужен нам человечек, чтобы показал, кто к людям Археолога принадлежит, а кто мусор, на который не стоит размениваться. И вот с этим языком мы едем дальше уже до Юсово.
– Если проехать сможем. Там сейчас дороги раскисшие. Может, придется машины оставлять, – заметил Лихо.
– Там на месте разберемся. Давай тогда первыми езжайте. Мы вам в хвост пристроимся, – предложил Адвокат.
И Лихо с ним согласился.
В Шевердино Лихачеву доводилось бывать. Давно это было, когда его мальчишкой отправляли к бабке Нюре на все лето. Она жила в Васильках, не доезжая немного до Шевердино. И вот мальчишками они ездили на велосипедах к соседям – когда поиграть, когда подраться, а когда и пива выпить. В этом был особый кураж, если кто из пацанов сумел раздобыть денег и уговорить поселковую продавщицу тетю Свету продать им «Жигулевского» рыбинского пивзавода. Обычно, если у нее было хорошее настроение, она не сопротивлялась.
Конечно, Шевердино сейчас выглядело совсем иначе, чем в его детских воспоминаниях. Весенняя непогода, раскисшие дороги, заброшенные дома, безлюдье. Уныло и беспросветно. Здесь сразу было видно – Катастрофа уничтожила старую жизнь. Повсюду брошенные, погрузившиеся в снежные сугробы трактора и насквозь прогнившие грузовики, ими никто уже давно не пользовался. Они казались скелетами динозавров – напоминание об ушедшей жизни, которая никогда больше не вернется.
Лихо приказал остановить возле бревенчатого дома, за которым виднелся старый сельский магазин с покосившейся вывеской, половина букв стерта, но название еще читалось: «Продукты 24 часа». Там когда-то работала тетя Света, возможно, она и сейчас живет в Шевердино, а может, перебралась к кому-нибудь из сыновей в Углич или Ярославль. Или Катастрофа смела с лица Земли и ее. Кто теперь знает?
Лихо выбрался из «лендровера», поправил автомат и направился к машине Адвоката.
– Может, мне кажется… или с языком у нас будут проблемы… Деревенька-то мертвая.
Адвокат вынужден был согласиться с Лихачевым. Деревенька и правда напоминала скорее кладбищем. Пройдет еще лет пять, и от нее и следов не останется. Дома врастут в землю или развалятся.
– Шмель, бери пару-тройку бойцов и прочеши деревню. Если есть кто живой, ведите сюда. Только старух тащить не надо. Толку с них!
Лихо с последним выводом Адвоката был не согласен. Обычно как раз старухи-то и были самым важным источником информации. Они всегда все обо всех знали. Правда, в новых условиях, да еще и в деревне им, скорее всего, было не до сплетен. Каждый день приходилось бороться за выживание, какие уж тут досужие разговоры и посиделки на скамейке под окнами с подружками-соседушками.
Шмель тут же сорвался с места и в сопровождении трех бойцов бросился прочесывать дом за домом. Проход по деревне затрудняли не растаявшие еще сугробы, под которыми, словно мины, скрывались разные, порой неприятные сюрпризы, забытые с осени. Брошенные грабли, какая-то шпала, участок поваленного забора, пеньки, да мало ли что там пряталось в снегах. Лихо всего и не помнил, на что доводилось натыкаться ранее. Поэтому приходилось двигаться аккуратно. Но уже через полчаса Шмель с товарищами показались на дороге. Они волокли под руки какого-то мужичонку, хлипкого и пропитого на вид. У него был взгляд побитой собаки, похоже, он уже прощался с жизнью. Как только от страха в штаны не наложил, удивительно.
– Прятался в дровянике на окраине, – доложил Шмель.
– Тебя как зовут, родимый? – спросил Адвокат.
Мужик поднял голову и посмотрел мутными глазами на Делюкина, а потом перевел взгляд на Лихачева. Он пытался на их лицах прочитать свое будущее, но часовщики были непроницаемы.
– Сеня Морошкин меня зовут. Я тут живу. Давно уже, – пробормотал мужик.
– Сеня, чего так невесело? Мы, часом, не на поминках, – усмехнулся Адвокат и ткнул легонько кулаком мужика в живот. – Не раскисай. Мы не за тобой приехали. Ты нам не нужен. Наоборот, поможешь – мы тебя отблагодарим. Тушенку хочешь? Хорошая у нас, свиная, ярославская. Пять банок дам, если поможешь.
