– Хорошо, я рассмотрю, – сказал Шприц и сделал скорбное лицо, словно ему подсунули горькую пилюлю.
Прокурор поднялся и направился в зал судебных заседаний. А когда сел за стол, обычно занимаемый государственным обвинителем, то в зал ввели молодого человека по фамилии Кошкин, вина которого пока что не была доказана – его надлежало лишь арестовать на небольшой срок, в течение которого, как обещал председатель Ревкома, уголовное дело будет закончено и передано для рассмотрения по подсудности. Задержанный оказался в наручниках. Сунув его за решетку, конвой так и не снял их.
Напротив прокурора – на передней скамье – мялся с бумагами в руках бывший его помощник. У судьбы оказалась легкая рука. Помощник нечаянно сделался председателем грозного учреждения. «Карающий меч толерантности» – с издевкой называли данный орган в СМИ.
– Прошу встать! – крикнула девушка-секретарь.
– Прошу садиться, – устало произнес Шприц, садясь на судейское место. – Рассматривается ходатайство Ревкома о заключении под стражу уважаемого Кошкина Владимира Львовича.
После этого он стал ворошить бумаги, подшитые в тощее дело. В нем был лишь рапорт о задержании, несколько объяснений гражданских лиц, утверждавших, что Кошкин, будучи отъявленным взломщиком чужих электронных хранилищ, ищет для неустановленного лица информацию под названием «Цифры нации». Здесь также имелось и само ходатайство об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей. Бумаги ничего не говорили о преступных действиях Кошкина. Из них было видно лишь желание упрятать человека подальше от посторонних глаз и делать с ним что угодно, пока тот не подпишет просьбу о скорейшем рассмотрении дела в единоличном порядке – одним лишь судьей, без участия коллегии присяжных.
Бегло прочитав эту белиберду, Шприц предоставил слово испрашивающей стороне, то есть Татьянохе.
– Прошу вас, Дмитрий Олегович, – сказал он мягким голосом.
Татьяноха поднялся со скамьи и стал говорить по бумаге. По его словам выходило, что Кошкин абсолютный негодяй, который, находясь на полулегальном положении, ведет разработки, направленные на подрыв безопасности государства, что он опасен как для общества, так и для судьи, из-за чего до сих пор находится в наручниках.
– В связи с данными обстоятельствами, – закончил он, – прошу заключить его под стражу с содержанием во внутренней тюрьме Ревкомиссии.
Сказано – сделано. Судья доложил об уходе в совещательную комнату для вынесения решения и вышел из зала. А когда возвратился через минуту, объявил:
– Ходатайство Ревкомиссии удовлетворить.
– Я не согласен! – воскликнул Кошкин. – Вы не дали мне слова!
– А вы не просили… – буркнул Шприц и вновь удалился из зала.
Кошкин был ему глубоко безразличен, хотя тому светило наказание в виде направления в цирк, где практикуются бои гладиаторов, а также действует старый добрый способ сражения – семеро против одного.
Получив на руки судебное решение, Татьяноха привел Кошкина к себе в кабинет и принялся его допрашивать. Вчерашний допрос ничего не дал, поэтому надлежало наверстывать упущенное, потому как сроки содержания в тюрьме давно сократили и за две недели можно было не успеть. Однако повторный допрос опять ничего не дал.
– Ты сознаешься у нас во всем, – перечислял Татьяноха. – Ты сознаешься даже в зоофилии. Скажи, трахал Полкана у Троекуровой?
– Нет…
– А Ворошилову?
– Нет…
– Зато покушался на электронную безопасность…
– Это бред! Я докажу!
– Ты ничего не докажешь. И если ты не подпишешь обвинительное заключение, то все твои родственники пойдут на плаху. Ты меня понял, урод?! – воскликнул Урод Вжопеноги.
Глава 27
Заветные цифры
Совет спасения, проведя несколько заседаний и таким образом выпустив пар, больше не стал собираться, поручив правительству Поволжской республики самому выбираться из щекотливой ситуации. Но ведь было же нечто, изначальное, к чему Законодательное собрание имело прямое отношение. В то время жили легко: народ – народом, андроиды – андроидами. Они по большому счету не мешали друг другу. Потом было коллективное действие. Нечто… Оно случилось до выборов нового состава правительства. Это был договор присоединения, заключенный одним лишь нажатием кнопки.
В договоре значилось: «Согласны на полную обработку данных физических и юридических лиц, а также унитарных организаций, включая правительство и его учреждения на всей территории – от Царицына до границ Татаро-Мордовии». И как Москва ни билась с подобными устремлениями, ничего особенного сделать не могла, а потом и вовсе отступилась, наблюдая со стороны. Это был вездесущий искусственный интеллект, с которым республика заключила договор. Где конкретно находится Искусственный Интеллект и с чем его едят, никто не знал. Правда, оставался пока что свой банк, однако и он вскоре отошел в историю, став обычным хранилищем благородных металлов. В хождении теперь были пластиковые карты со светящимися цифрами, по которым можно было определить, сколько платежных единиц осталось в электронном кошельке. Можно было переложить эти единицы из кошелька в кошелек, соединив их между собой и введя адрес владельца. В них даже рубли назывались единицами.
В общем, договор присоединения сами себе повесили на шею, абсолютно не ведая, к чему это приведет. И вот привело! Впрочем, банк недавно смилостивился и стал переводить на счета небольшие суммы – сущие крохи, чтобы с голоду не подохли, но при этом не разжирели. Поэтому Большов решил встретиться с разработчиком андроида – Харитоном. За разработчиком съездили на машине, привезли его в кабинет.
– Было дело, разрабатывал, – сказал Глеб Борисович, – но результаты присвоил другой.
– Кто? – оживился Большов.
– Да кто ж… – замялся старик. – Личность широко известная… в узких кругах. Может, слышали про дядю Васю?
Большов напрягся, стараясь вспомнить, однако ни одного Васи в его мозгу не оказалось.
– Деньгин, – продолжил Харитон. – Василий Абрамович…
– Что-то припоминаю…
– Ну да! – оживился дед. – Кургузый такой. Невысокого роста!
– Так он же был у нас недавно! На совместном совещании. Он представлял интересы андроидов…
– Кого? – удивился Харитон. – Хотя исходя из нашего случая этот черт как раз потянет, как вы говорите… Искусственный интеллект – это ему не под силу, кишка тонка… Вот управлять – это он может… Исподтишка… Патент на себя, допустим, оформить…
Поговорив немного на эту тему и обсудив под конец погоду, Харитон вдруг заскучал и стал проситься домой. Его отвезли назад, помогли подняться в квартиру. Потом связались с Ревкомом, однако сообщение по поводу дяди Васи не вызвало у Татьянохи никакой реакции.
– Ну, есть какой-нибудь дядя Вася, допустим, а что дальше?! – прикинулся он дурачком. – Таких дядьев до Москвы раком не переставишь.
