– Аотори наслаждается допросами, – медленно произнес он. – Он довольно часто появляется в пятьдесят восьмом доме на Гросвнер-плейс именно по этой причине. Значит, возможно, допросы продолжаются в институте.
– Зачем? Что они могут сделать такого здесь, чего ублюдки Тревина не способны сделать в своих застенках?
– Не знаю. Вряд ли стоит зацикливаться на этом.
– Уракус!
– Куда отвозят заключенных после института? – спросил Кулен. – На Падруйские рудники?
Бетаньева постаралась сосредоточиться, вернуться в норму.
– Мне неизвестно. Мы не следили за тем, как их увозят.
– Тогда стоит начать. Узнайте, куда они отправляют наших товарищей. Нам надо знать это, чтобы спасти их, как только избавимся от Капитана… – он сделал паузу, – и от первого помощника.
– Да. Да, ты прав. Я организую наблюдение.
– Хорошо. – Кулен подвинул к ней тарелку с шоколадным пирожным. – Ты их лучшая надежда, Бетаньева. Не подведи их.
– Не подведу.
– Тогда ладно. Нам пора возвращаться. Я хочу знать, как прошла последняя поставка.
– Андрисия с ними, – сказала Бетаньева, не пытаясь скрыть свое неодобрение. – Я уверена, она позаботится о том, чтобы все прошло идеально.
Она схватила пирожное и сунула в рот.
Мод-птица Андрисии кружила над дорогой, наблюдая за кэбом, пока Слваста прокладывал запутанный маршрут через Варлан. Он испытывал смешаные чувства к мод-птице, но она принадлежала Андрисии с момента появления на свет. Андрисия согласилась поехать в Варлан только при одном – зато категорическом – условии: ей позволят оставить мод-птицу при себе. Слваста утешал себя тем, что, если события пойдут не по плану, мод-птица и близко не способна причинить такой урон, как мод-обезьяна; так или иначе, взгляд с неба был чертовски полезен. Полиция Капитана еще ни разу не перехватила партию оружия, но революционеры знали: Тревин подозревает повстанческие ячейки в доступе к оружию. Несколько активистов выехали из города на обучение стрельбе из снайперских винтовок; это не те штуки, которые можно просто раздать людям и сказать: «Действуйте». К сожалению, не в природе человека молчать. У кого-то развязался язык под конец вечера в пивнушке, кто-то шепнул по секрету жене… Об оружии поползли слухи. Информаторы Тревина донесли сплетни хозяину.
И Слваста знал, что это произошло, так как Тревин забирал все больше и больше членов ячеек на допрос. Бетаньева постоянно посылала предупреждения по сети, советуя товарищам уехать из города. Отъезды стали в порядке вещей.
Но они не только спасались бегством. Информаторы и наблюдатели Бетаньевы пристально следили за сотрудниками полиции Капитана. Бетаньева и Кулен постепенно составили полный список имен, начиная с Тревина, а затем дополнили его адресами, семейными связями, привычками, областями знаний. Собрав досье, Хавьер начал сообщать слегка искаженную информацию тем членам ячеек, которые были известны людям Тревина. Бетаньева назвала это дезинформацией. Как бы их действия ни назывались, организованный обман серьезно дезориентировал полицию Капитана и помешал правильно интерпретировать всплеск протестной активности в городе.
Если бы ставки не были столь высоки, Слваста посмеялся бы над отзеркаливающими друг друга сетями сплетников и информаторов, работающих на улицах столицы.
Таким образом, несмотря на огромные затраты и усилия с тех пор, как «Демократическое единство» завоевало места в совете Налани, полиция Капитана все еще ни разу не перехватила партию оружия и не обнаружила тайники. И Слваста считал, что это положение вещей следует сохранять всеми силами. Реакцию Тревина на обнаружение тайника с оружием даже воображать не хотелось.
Ради осторожности они потратили на дорогу девяносто минут. Кэб петлял по бульварам и проспектам Варлана, а также по узким боковым дорогам, пока наконец не добрался до перекрестка с Прут-роуд в районе Винчестер в западной части города. Это был довольно респектабельный район, и хотя дома с террасами давно стали многоквартирными, там все еще оставались отдельные особняки, и парки, и предприятия легкой промышленности, не извергавшие отходов в трубы, по которым через район протекали реки.
«Обложение налогами бедняков…» – телепнул Слваста человеку, стоявшему на обочине возле перекрестка, не привлекая внимания.
«…это плата за богачей», – телепнул тот ему в ответ.
«Все чисто?»
«Да. В течение двух дней не появлялся никто, кого бы мы не знали, и никто не проявлял интереса. Поблизости нет модов. Можете двигаться дальше».
«Спасибо».
Слваста использовал экстравзгляд, чтобы вести кэб по неровным булыжникам Прут-роуд. Дождевые тучи упорно не желали расходиться, поэтому сегодня ночью в небе над городом не сняли туманности, ну а уличные фонари на Прут-роуд и так не зажигали уже около года – и дорога была погружена в кромешную темноту. Кэб подъехал к широким деревянным воротам старого кожевенного двора, и пара членов ячейки седьмого уровня открыла ворота.
Фабрике насчитывалось более трехсот лет. Когда трещины и изгибы потемневших от времени кирпичных стен стали слишком угрожающими, владельцы собрались ее переоборудовать. Они перенесли чаны, роликовые катки для вальцовки кожи и столы для резки в новые помещения на расстоянии трех улиц. Но пока старая фабрика ждала своей участи, в ней самовольно поселились люди. Сперва это были семьи, которые хотели выбраться из трущоб, но не могли себе позволить платить даже самую маленькую арендную плату, временно безработные и те, кто уже точно никогда не получит работу. За последний год изначальные обитатели переехали, поскольку по всему городу открылись новые возможности трудоустройства, и тогда их жилье заняли люди, имевшие проблемы со спиртным, с нарником или с психическим здоровьем. Люди, не интересующиеся тем, кто появлялся и исчезал по ночам.
Ряд огромных окон выходил во двор. В паре из них мерцал слабый желтый свет. Ворота за кэбом закрылись, и члены ячейки укрепили полог, заслоняя весь двор от ментального восприятия. Слваста на скамье кэбмена сделал плотнее собственный полог, чтобы остаться неузнанным.
Все прошло гладко. Товакар и Янрис вместе с двумя членами ячейки внесли сундук внутрь; Андрисия шла сзади, делясь тем, что она видит, со Слвастой, оставшимся в кэбе. Они спустились в сводчатые погреба фабрики. Кирпичи здесь крошились и выпадали, уже случилось несколько обвалов. Члены ячейки привели их к широкой трещине с крутой осыпью битого кирпича по другую ее сторону, которая шла вниз.
Экстравзгляд Андрисии исследовал пещеру за трещиной. Каменные стены здесь были древними, края каждого из больших блоков были все в водорослях. Вдоль одной из стен располагались арки, но их давно заложили.
– Что это за место? – спросила Андрисия.
– То, поверх чего соорудили фабрику, – сказал один из членов ячейки. – Здесь строили здания в течение двух тысяч лет.
Камни в одной из арок сместились, образовав зазор, вполне позволяющий протолкнуть сундук. По другую сторону находилась грубая лестница, уходящая вниз, в вертикальную шахту, пробитую в голой скале. К тому моменту, когда Андрисия достигла дна, между ней и Слвастой оказалось так много камня, что передаваемая ей картинка стала совсем слабой, Слваста едва мог разобрать контуры. Похоже, небольшой отряд двигался через очередную анфиладу хранилищ. Пустые ящики и бочки в беспорядке валялись на полу, сгнившие доски рассыпались на части. Все покрывал толстый слой песчаной пыли, но воздух был совершенно сухим.
