Очень многие товарищи хотели пройти по очагам неповиновения и поставить богатых и привилегированных на колени под дулами карабинов. Но убийств и так было достаточно. Поэтому, когда они покинули институт, Слваста приказал Бетаньеве организовать блокаду районов, которые отказались сотрудничать с Временным Народным конгрессом. После двух дней вооруженных стычек в Варлане уже не хватало еды.
«Посмотрим, долго ли богатеи смогут питаться своими деньгами» – такое послание отправил Слваста своим сторонникам.
Тем временем члены «Демократического единства», которых он назначил представлять районы, прибыли в здание Национального совета и копались в грудах деревянных обломков на ярусах амфитеатра, пытаясь найти, на чем сидеть. Число женщин воодушевляло: раньше в Национальном конгрессе их было мало, а теперь – почти половина. Слваста наблюдал за тем, как новые делегаты добродушно пихают друг друга, разыскивая, куда бы усесться. Он улыбнулся доверенной команде из Налани, чьи представители пробирались вдоль переднего яруса. Хавьер вернул ему улыбку, сопроводив ее быстрым движением – в шутку отдал честь. Слваста подумал, что друг выглядит не менее уставшим, чем он сам. За последние пятьдесят часов ему хорошо если удалось поспать хотя бы часа три.
«Как дела?» – телепнул он Хавьеру.
«Думаю, было бы гораздо больше противников национализации железных дорог, если бы железные дороги действовали, – откликнулся Хавьер. – Никто из конторских работников не пытался возражать, когда мы заходили к ним и сообщали, что теперь железные дороги принадлежат правительству. Впрочем, надо сказать, все мои помощники вооружены. Люди не вполне верят в реальность происходящего. Пока еще не верят. Возможно, они поведут себя иначе, когда потрясение пройдет».
«А владельцы?»
«Они наверняка возражают, – рассмеялся Хавьер. – Где бы они ни находились».
Где-то в глубинах разума Слвасты шевельнулось воспоминание, как Арнис рассказывал ему, что семье Ланисии принадлежит большое количество акций Великой юго-западной железной дороги. «Уракус! Надеюсь, она в безопасности».
«Множество людей покидает Варлан. Дороги полны повозок и фургонов. Еще говорят, будто каждая лодка, отходящая от причала, нагружена доверху. Я не ждал, что столько народу захочет сбежать».
«Ну их в Уракус. Это все богатеи – люди, владеющие усадьбами и загородными домами, и прочее дерьмо в том же роде. Паразиты, без которых нам станет только лучше. Никто из рабочих не уходит. Никто из тех, кто действительно важен для экономики».
«Лавочники рынка Уэлфилд», – ностальгически вспомнил Слваста.
«Да, они все на местах. Остались все, кто нужен, чтобы экономика восстановилась и работала нормально. И когда мы это сделаем, средствами производства будут владеть трудящиеся».
«Наконец-то», – выдохнул Слваста.
Он так устал, что глаза сами собой закрывались, пока момент был спокойным.
«Итак, товарищ премьер-министр, у нас готова повестка дня?»
«Еще бы. Думаю, Бетаньева выставила бы из города меня самого, если бы я не подготовился к собранию. Первым пунктом мы проголосуем за запрет использования нейтов и модов на всей планете. Затем я собираюсь представить законопроект о равенстве…»
«Дерьмо! Ты серьезно?»
Хавьер резко вскочил на ноги. Он по-прежнему обращался телепатически к Слвасте лично, и его никто больше не слышал, но теперь яростно уставился на вождя революции.
«А что не так?»
«Запрет на модов? Наш первый закон? Ты же пошутил, правда?»
«Что ты городишь? Это же именно то, ради чего мы все затевали! Ты помнишь? Паданцы – вот наш настоящий враг. Теперь, когда мы избавились от Капитана, мы можем нанести им открытый удар. И мы начинаем войну, первым делом избавляясь от их созданий».
«Не говори ерунды. Вся экономика Бьенвенидо зависит от модов; они нужны на каждой ферме, без них не вырастить урожай. Если ты хочешь, чтобы наш конгресс признали за пределами Варлана, ты должен быть реалистом».
«Варлан выжил без модов и нейтов».
«Выжил, да, потому что город отвратительно богат. И он именно выжил, а не зажил. На тот момент избавление от модов отлично сработало на благо нашим начинаниям. Нет, первый шаг, который мы должны сделать сейчас, – перезапустить экономику и вернуть процветание, отнятое нами. Так мы получим поддержку всех, кого за эти два дня напугали до усрачки».
Слваста почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, когда он ответил Хавьеру не менее яростным взглядом. У него перед глазами стоял Ингмар-паданец в той ужасной яме. В ушах звучали его лживые мольбы…
«Это была не просто политическая стратегия. Это ключевой вопрос нашего выживания. Больше не должно существовать никаких нейтов! Они – чистое зло. Их создали паданцы. Они сокрушат нас, если мы не уничтожим их первыми. Ты что, вообще ничего не понимаешь?»
«Все я прекрасно понимаю. Тебе надо преодолеть свою мономанию, иначе ты погубишь нас всех! Мы устроили революцию, желая улучшить жизнь каждого человека, а для этого нам нужны моды. Хватит играть в игры. Речь идет о жизни и смерти».
– Они уничтожат нас! – Слваста тоже вскочил с места и яростно заорал вслух. – Они нас съедят! Ты этого хочешь? Потому что, если так, ты ничем не лучше Капитана. Предатель всего человечества!
– Проклятый дурак! Ты не руки лишился из-за паданцев, ты лишился мозгов! Разрушив экономику, мы не сможем бороться с паданцами. Разве трудно это понять? И не смей называть меня предателем, ты, дерьмовый бездарный ублюдок! Ты потерял руку, потому что был дерьмовым солдатом, слишком тупым, не хватило мозгов распознать паданца!
– Убирайся, чтоб я тебя не видел, будь ты проклят! Ты больше не представитель Налани. Ты никто!
Слваста трясся всем телом в горячке спора. Рука Янриса легла ему на плечо.
– Капитан, – сказал тот предупреждающим тоном, – не следует так себя вести. Не здесь.
Хавьер плюнул на пол и рванулся прочь из зала.
– Революция – не твоя личная игрушка! – крикнул он Слвасте, потрясая огромным кулаком. – Революция принадлежит народу. Только страдающий манией величия способен это отрицать. Капитан может гордиться тобой.
Слваста ощутил шквал телепатем, исходящих из разума Хавьера. Больше десятка делегатов встали с мест и последовали за Хавьером, который вылетел в ближайшую дверь.
«Бетаньева, – телепнул Слваста, – закрой всю сеть ячеек от Хавьера: он пытается нас саботировать».
«Сеть так не работает, – запротестовала она. – Что, во имя Уракуса, у вас там случилось? Что вы наделали, два придурка?»
«Ничего».
Слваста сделал глубокий вдох, пытаясь унять дрожь во всем теле, и обвел взглядом оставшихся делегатов, которые смотрели на него, словно не веря своим глазам.
– Итак, – сказал Слваста, кривя губы в гримасе сожаления, – добро пожаловать в истинную демократию.
