– Да ну? Тебе сказал напрямую кто-то из родоначальников, да? Или это твердили учителя в школах, существующих на деньги советов? А советами управляют Капитан и богатые семьи, которые поддерживают его и ищут его покровительства. Мы не знаем, что на самом деле произошло три тысячи лет назад. Но в чем смысл выбора для жизни такой планеты, если она постоянно находится под угрозой паданцев? Зачем, если у кораблей имелась целая вселенная на выбор? У тебя есть на это ответ?
Слвасте пришлось покачать головой, признавая поражение.
– Нет. Если ты так это формулируешь, мне нечего сказать.
– А как еще я должен выразиться?
– Эй, мы с тобой в одной лодке!
– Это точно. Тебя угнетают точно так же, как нас, тупых крестьян. Но вот на чью сторону ты встанешь? То есть если тебе позволят выбирать. А тебе не позволят.
– Я делаю то, что могу.
Хавьер похлопал его по плечу.
– Ну конечно.
На самом деле Слваста как раз осуждал себя за обратное: он не делает всего, что мог бы. Но это были его личные соображения.
– Хватит вам, – сказала Бетаньева. – Мы пришли сюда развлекаться. Слваста, будешь делать ставку? Хавьер слишком много треплется, но своих зверей он знает. На пса Иници стоит поставить.
– Это точно, – сказал Хавьер. – Не обращай внимания, какого дерьма я тут наговорил. Я извиняюсь. Поставь на пса Иници. Получишь минимум вдвое больше.
– Ну хорошо, – сказал Слваста. Он вдруг понял, что впервые наслаждается жизнью с тех пор, как приехал в город. – Если пес проиграет, я скажу, что ты паданец, и отправлю за тобой морпехов. Так ты уверен в победе?
Хавьер взревел от смеха.
– Поставь мою монету вместе с твоими. Не попробуем – не узнаем.
– Мне начать с плохих новостей? – спросила Бетаньева.
Была суббота, и с того вечера на собачьих боях прошла неделя. Бетаньева согласилась пообедать со Слвастой, и он выбрал ресторанчик Давидии на пирсе Капитана Санореля, где готовили свежевыловленную рыбу. Пирс – собственно, все, что осталось от попытки бедняги Капитана построить мост через Кольбал. Проект был безумием, обреченным на провал с того момента, как утопили первые сваи. Ширина реки у города составляла более трех километров, и течение было сильным даже вне сезона дождей. Мост протянули на четыреста метров, построили пять массивных каменных пролетов, и тогда недостроенная часть рухнула. Леса и каменную кладку смыла волна, а заодно унесла с собой более двухсот рабочих.
Теперь оставалось всего три пролета моста, и то, что планировалось как широкая дорога и рельсовый путь, было застроено хаотичным нагромождением деревянных хижин, где обосновались ресторанчики, пивные и торговцы рыбой. В воздухе висел дым от коптилен.
Слваста ухмыльнулся:
– Ты вышла замуж?
– Нет. Я спускалась в архив, где хранятся налоговые декларации округа Эронд. Там нет ничего о торговце с тремя или более лодками.
– Понятно. Что ж, спасибо за попытку.
– Я могу расширить поиск.
– В каком направлении? Округов сотни.
– Семьсот пятнадцать округов плюс восемьдесят две управляемые территории, ожидающие получения статуса края, затем каждая из них будет разделена примерно на двадцать округов.
– Так много? Я и не знал. Спасибо за помощь, Бетаньева. Мне придется найти другой способ выследить его.
– Мне не хотелось этого говорить, но если он преступник или на стороне паданцев, то у него нет налоговых документов.
– Наверное, ты права.
– У Хавьера нет досье.
– И почему я не удивлен? Твои друзья – крутые парни.
Он уже трижды проводил вечера с Бетаньевой, и два из них закончились в пивной вместе с Хавьером и Куленом. Слвасте нравилась их компания, хотя он подумывал о том, что неплохо бы проводить поменьше времени с ними и побольше – с Бетаньевой без них.
– Они просто много болтают, – сказала Бетаньева, расправляясь с жаренной на гриле маробимой. – Так поступает много людей. Это ни к чему не ведет.
Слваста уткнулся взглядом в пиво.
– А жаль.
– Правда? – усмехнулась она. – Как думаешь, Хавьер стал бы хорошим Капитаном?
Слваста усмехнулся в ответ и энергично вздохнул.
– О нет!
Она засмеялась.
– Вы с ним похожи больше, чем ты думаешь.
– Что-то я не заметил.
– Ясное дело. Его внешность и повадки туповатого здоровяка сбивают с толку. Хавьеру было лет десять или двенадцать, когда его родителей забрали паданцы. Вот что движет его презрением к Капитану и советам – как и твоим.
– Я этого не знал.
– У всех нас есть причины поступать так, как мы поступаем, и думать так, как мы думаем. Ты хочешь изменить порядок функционирования полков, потому что при старом порядке тебя чуть было не поглотило яйцо.
– Но порядки надо пересматривать и менять. Это прогресс.
Взгляд, который она бросила на него, был почти грустным.
– Мы оба знаем, что это куча дерьма. Прогресс для нас остановился три тысячи лет назад, в тот день, когда наши предки высадились здесь.
– Так вот что движет тобой? Стремление к прогрессу?
– Одна моя подруга…
Слвасту немного обеспокоило то, как затвердел ее панцирь, не позволяя ни тени эмоций просочиться наружу. Что бы ни чувствовала Бетаньева, она не желала этим делиться.
– Говори, я слушаю.
– Бывшая подруга, вернее сказать. Мы были такими юными, когда приехали в Варлан. Обычная глупая история: жизнь в столице казалась нам такой насыщенной и захватывающей. Так оно и есть в юности. Потом я узнала, что в действительности все не так. Мне понадобилось время, чтобы это понять. И встреча с первым помощником.
– Аотори? – удивленно спросил он. – Ты его знаешь?
– Не я – моя подруга. Один помещик-южанин как-то ночью привез ее во дворец. Она бы не поехала, но у нее были проблемы.
– Проблемы? – переспросил Слваста.
Ему не нравилось, куда повернул разговор; он видел, что Бетаньеве трудно рассказывать.
– Нарник, – сердито бросила она. – Что же еще? Вот она и не смогла отказаться. Когда она попала к Аотори, он наслаждался тем, насколько она уязвима. К счастью, ему быстро надоедают его игрушки. В этом ей повезло. Если бы она оставалась у него дольше… Ты слышал, что о нем рассказывают?
– Да уж.
– Все слухи – правда, а на деле все еще намного хуже. Он – зло, Слваста. Настоящее глубинное зло. Если ему когда-нибудь пустят кровь, я не удивлюсь, что она будет синей.
– Он настолько плох?
