– Уверяю вас, капитан… – начал Давальта.
– Вы вручили обвинительные документы человеку, которому только что сожгли лицо? Как, по-вашему, это должно было повлиять на его душевное состояние?
– Не имелось никаких законных оснований откладывать вызов в суд.
– Законных оснований… – Слваста превратил свой грозный текин в гигантский кулак.
Давальта почувствовал это и сделал испуганный шаг назад.
– Уверяю вас, сэр, нападение на служащего прокуратуры является серьезным преступлением и будет преследоваться по закону.
Слваста холодно улыбнулся ему и повернулся к Джейкс.
– Пусть ваш адвокат обязательно зафиксирует мое заявление о психическом состоянии Арниса и о недопустимости подвергать раненого офицера злонамеренному судебному преследованию. Я также дам показания, что он лежал без сознания, когда выстрелили в Харанну, а я лично был свидетелем его последнего приказа стрелять поверх голов толпы.
– Спасибо, – прошептала Джейкс.
Слваста бросил на Давальту последний презрительный взгляд.
– Вы не самореализованы, и ваше занятие никогда не позволит вам самореализоваться. Ваша душа проведет вечность, затерянная среди туманностей, уменьшаясь с каждым годом.
С такими словами он забрался обратно в кэб. Захлопывая дверцу текином, он поймал одобрительный взгляд Ланисии. Это не улучшило его самочувствие.
Слваста спустился вдоль восточной стороны Тарлтон-Гарденс – площади на краю района Налани, устроенной в виде террас, с небольшим огороженным парком посередине, где росли древние мальбе двадцати метров высотой. Их длинные ветви свисали вниз, подметая растрескавшиеся тротуары юбками темной, буровато-красной листвы. Кирпичный дом, перед которым остановился Слваста, ничем не отличался от соседних, составляющих стены террас. Пятиэтажный, с эркерами по фасаду и широкой деревянной дверью, выкрашенной в веселенький голубой цвет. Как и в большинстве домов вокруг площади, здесь каждый этаж был разделен на отдельные квартиры. Здание закрывал простой ментальный полог, препятствующий случайным любопытным экстравзглядам, который ничем не отличался от защиты любого другого дома в городе. Слваста почувствовал, как слабое экстравосприятие скользнуло по нему, когда он поднялся по трем ступенькам крыльца к двери.
«Входи и поднимайся наверх», – телепнула ему Бетаньева.
Внутри время сильнее потрепало дом, чем снаружи. Каменный колодец лестничных пролетов вторил эхом шагам Слвасты. Стены были побелены известкой, световой фонарь на крыше, высоко над головой, зарос грязью. Воздух по сравнению с уличным казался заметно прохладнее. Слваста поднялся на третий этаж. Бетаньева открыла дверь и поманила его через маленькую лестничную площадку. Ее экстравзгляд шарил вокруг.
– Никто не следил за мной, – сказал он.
– Капитанская полиция использует мод-орлов, – ответила Бетаньева. – И мод-собак, и мод-кошек. Ходят слухи о других формах, которых мы раньше не видели.
Он чуть не сказал: «Так откуда тебе это известно, если ты не знаешь, как они выглядят?» Но на сей раз у него хватило ума держать рот на замке.
Квартира оказалась такой же пустой, как лестничная клетка. Стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет, почти неразличимый под слоями пыли и грязи, осевшими за десятилетия. Темные половицы заскрипели под весом Слвасты. Мебель отсутствовала. Хавьер лежал на матрасе в задней комнате, накрытый тонкой простыней. Кулен сидел на раскладном стуле рядом с ним. Молодой человек выглядел истощенным, его волосы свалялись, щетина тенью легла на подбородок и щеки, рубашку покрывали пятна засохшей крови.
«Ну, привет», – телепнул Хавьер.
Простая мысль сопровождалась страданием, он не мог скрыть свои чувства, несмотря на плотный панцирь. Хавьер был весь в кровоподтеках. На его темной коже синяки выглядели бронзово-фиолетовыми. И руки его были фиолетовыми и распухшими, и ноги. Раны запеклись коркой, из-под которой все еще сочился гной. Оба подбитых глаза превратились в щелочки, так распухло его лицо, а щеки раздулись, словно он набил рот орехами.
Слваста улыбнулся и поднял сумку с лекарствами, которые взял из бункера развертывания в здании Объединенного совета.
– Принес тебе кое-что.
– Неужели аманарник? – недоверчиво спросил Кулен.
– Да, я достал несколько пузырьков. Чистые бинты и повязки тоже – это важно.
– Спасибо. – Рука Кулена дрожала, когда он взял сумку. – Он тратит так много сил на борьбу с болью.
«Ха! Можешь не рассказывать Слвасте про боль, – телепнул Хавьер. – Подумаешь, пара синяков. Тебе пришлось хуже, верно?»
– Врачи мне все время говорили, что это не так плохо, как камни в почках, – сказал Слваста. – Я каждую ночь молюсь Джу, лишь бы у меня не было ничего подобного.
«Врачи!»
Кулен опустился на колени возле своего любовника и приготовил шприц с аманарником.
– Я не знаю дозировку, – сказал Слваста.
– Не волнуйся, я знаю, – ответил Кулен.
«Он просто ходячая энциклопедия, – телепнул Хавьер. – И все равно я его люблю».
Явно сдерживая слезы, Кулен воткнул иглу в руку Хавьера.
– Ну вот. И помолчи уже. Сколько можно…
Он ласково стер пот со лба здоровяка.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Хавьер вздохнул. Глубокое чувство облегчения выплеснулось из его мыслей.
– Ух ты, так гораздо лучше.
Через минуту он уснул.
– Я сменю ему повязки, пока он отключился, – сказал Кулен. – Не хочу рисковать инфекцией. В этом мире есть несколько неприятных микробов. – Он улыбнулся Слвасте: – Огромное спасибо. Если бы не ты…
Комок в горле помешал ему договорить.
Бетаньева ободряюще обняла его за плечи.
– Он будет в порядке, здоровенный дуралей.
– Да.
Кулен начал заниматься сумкой.
Бетаньева кивнула Слвасте на дверь, и он последовал за ней. Передняя комната оказалась гораздо больше, и через эркерное окно в нее проникал теплый солнечный свет. Как и остальная часть квартиры, комната была лишена мебели или украшений. На полу лежал один матрац, покрытый мятой простыней. Бетаньева села на него и похлопала рукой по матрасу, чтобы Слваста присоединился к ней. Так он и поступил, в свою очередь вздыхая.
– Вы сделали хорошо, – сказала она. – Нанесли удар системе.
– И ответный удар системы был еще сильнее.
Она коснулась его щеки.
– Что случилось?
– Мой друг. Мой единственный друг среди офицеров, Арнис. Ты помнишь майора, которого подожгли зажигательной бомбой?
– Да, помню.
– Он умер.
– Ох, Слваста. – Она крепко обняла его. – Мне так жаль. Ты говорил, он получил сильные ожоги?
