«Нет, я не понимаю, почему один Дротик должен нести на себе это бремя», — в сердцах подумала Гроза. И покрепче стиснула челюсти. Она высказала своё мнение открыто, без всяких обиняков. Но Альфа не захотела её услышать. Это было ясно.
— Мы будем начеку, — заверил охотницу Счастливчик. — Рано или поздно, под Собакой-Солнцем или под Собакой-Луной, предатель допустит ошибку, и мы его схватим. Плохая собака будет наказана! Не сомневайся в этом, Гроза! Вопрос только времени. А пока нужно наблюдать и выжидать. Наберись терпения.
«Я не уверена, что терпение — хорошее решение, Счастливчик! — ссутулив раненое плечо, опечаленная Гроза развернулась и отошла от вожаков в сторону. — Терпение не принесёт Дротику утешения, а Шёпоту удовлетворения от справедливого возмездия…»
* * *
Гроза слизала с губ остатки сочного мяса Клыконоса. Собака-Луна всё ещё шла по небу полубоком, отвернув свои глаза от членов Стаи. Гроза была уверена, что она продолжает на них сердиться. «Я заметила, что Собака-Луна ведёт себя так теперь каждый раз, когда выбегает на небо. Но Собака-Солнце тоже не показывается нам все эти дни. Она упорно прячется за облаками. Всё это очень странно. И опасно. Как бы чего не вышло…»
Мясо Клыконоса оказалось тёмным и ароматным. Собаки с наслаждением съели плоть и сгрызли косточки, но в пасти Грозы упорно стояла горечь. Стая не вняла её изобличительным словам, отмахнулась от них, как от мух. А трое вожаков поспешили отделаться от неё — как от расхныкавшегося щенка — одними утешающими фразами. Это было обидно. Обида терзала её внутренности. И даже вкусное мясо Клыконоса не помогло рассеять едкую горчинку.
Рана тоже мучила Грозу. Жгучая резь лишь изредка переходила в тупую, ноющую боль. И каждый раз, когда это случалось и Грозе начинало казаться, что ещё миг и она заснёт, острые, пронзительные уколы снова лишали её сна и возвращали в томительную явь.
«Почему они позволяют собакам думать о Дротике плохо? Счастливчик говорит, что это только пока. Но что если настоящий злодей так и не будет найден? И заставлять Дротика проходить через такое испытание неправильно и несправедливо. Он — хороший пёс, и Бете это отлично известно».
Рядом послышался тихий голос — Ветерок снова рассказывала щенкам истории. Её речь звучала ласково и умиротворяюще.
— Славная была битва, — нашёптывала малышам Ветерок. — Чудище было самым свирепым из всех, какие только встречались собакам раньше. В глазах у него полыхал огонь, а из пасти торчали страшные, губительные клыки. Но собаки сражались — ради благополучия Стаи. Сначала Бруно налетел на зверя, но тот его боднул. Тогда в глотку чудищу вцепился Щётка и…
Гроза навострила уши. Ветерок не упомянула ни её, ни Дротика. Она не упомянула также имени Стрелы, и всё же… Неужели Ветерок сознательно умолчала о Свирепых собаках? Неужели она думала, что испугает щенков одним только упоминанием о них? Или Ветерок тоже была против Свирепых собак? Она ведь выступила против Дротика в тот вечер, когда они нашли в оленухах осколки прозрачного камня… Но самой Грозе Ветерок всегда выказывала дружелюбие…
— А когда Собака-Солнце опустилась вниз за кромкой Бескрайнего озера, клыкастое чудище стало уставать. Небо сделалось кроваво-красным. И песок тоже. Бруно и Щётка начали одолевать зверя…
Место действия тоже изменилось. Ветерок перенесла его на берег Бескрайнего озера. Опустив уши, Гроза вздохнула: «Может, история звучит интереснее, когда в ней всего два героя? А большое количество персонажей просто сбило бы с толку щенят?»
Веки собаки потяжелели. Ветерок была мастерицей убаюкивать. Её нежный голосок мог усыпить даже злобного Клыконоса…
Собака-Солнце больше не пряталась. Её сумеречный свет раскрашивал поляну мягкими серыми бликами и превращал ветви деревьев в огромную тенистую паутину над всей Стаей. Собаки лежали довольные, с набитыми едой животами, тихо переговариваясь друг с другом. Все они были счастливы, никто не выл, не ныл и не скулил. «Как же хорошо! Спокойно и мирно! — подумала Гроза. — Так ведь гораздо лучше. Так должно быть всегда…»
Гроза пошла по поляне, мягко ступая между спящими сородичами. Её рана больше не болела, и она чувствовала приятную сытость. Этот вечер выдался на удивление чудесным. Взгляд собаки упал на Хромого. Пёс отдыхал у подножия кривого сучковатого дуба, лениво вытянув перед собой единственную переднюю лапу. Ей нужно подойти к нему и сесть рядом.
«Нет, что-то не так.
Здесь кроется что-то ужасное. Оно преследует меня. Оно уже у меня за спиной!»
Обеспокоенная, Гроза развернулась и вгляделась в сумерки. Ничего нет. Ей просто померещилось. Это всё её воображение. Оно создаёт чудищ на пустом месте, когда вся Стая довольна, сыта и спокойна. И всё-таки… Чьи-то глаза наблюдали за ней. Но не с тревогой, а с любопытством. Гроза снова двинулась вперёд, но уже более медленно. Похоже, она даже не приблизилась к Хромому. Собака ускорила шаг. И снова ощутила: что-то ползало по её шкуре, покалывало в шерсти.
Гроза вновь крутанулась на лапах. Позади неё всё также никого не было. И её собратья по Стае по-прежнему ничего не замечали.
Но на краю поляны замелькали тени. Они сгустились и стали темнее. И они двигались, подступая всё ближе и ближе…
«Это опять разыгралось воображение, только…» Тени заскользили быстрее, они просочились на поляну, загородили последние лучи Собаки-Солнца. Тьма крадучись окружила членов Стаи, расползлась по их спинам, заслонила их морды. А потом тени начали пожирать сородичей Грозы, а те даже не шевелились и не лаяли. Они просто погружались во тьму.
Кроме них, были ещё и другие собаки. Гроза это знала — теперь она могла их видеть. Эти собаки возникали из тени и ночи, они обретали форму на глазах у Грозы. Собаки-тени пробирались между собаками её Стаи, стремительно заполняя поляну. И что-то бормотали. Но что именно, Гроза не слышала. Они нашёптывали что-то в уши её сородичей, ставших тенями. И одна за другой, по призыву этих собак, сотворённых из ночи, собаки её Стаи поднимали свои головы и устремляли взгляд на Грозу. Их глаза были искрами света во тьме, и только их различала теперь Гроза на мордах своих собратьев. Глаза Бруно, подозрительные и мрачные. Глаза Щётки — ясные и испуганные. Глаза Альфы — потрясённые… А Собаки-тени продолжали нашёптывать свои заклятья всем остальным — Шкирке, Ветерок, Дейзи…
А затем и в её ухе раздался голос. Тихий, предостерегающий голос. Она его узнала. «Тьма, Гроза… Беда на подходе…»
«Шёпот? — окликнула Гроза. — Это ты? Шёпот!»
«Тьма, Гроза, — беззвучно ответил он ей. — Ох, Гроза! Это тьма. Она охватила всю Стаю…»
Рана взорвалась болью, и Гроза резко распахнула глаза. Сердце в груди металось, как птица. Задыхаясь, собака осознала, что во сне она снова пыталась встать. Опираясь на передние лапы, она покачивалась из стороны в сторону. Зловещие сумерки вокруг неё рассеялись, лагерь больше не наводняли чёрные тени. Его обволакивала ночь — ласковая, мягкая и неопасная темнота, освещённая блеском Собаки-Луны. Призрачные голоса исчезли, вокруг разносилось только спокойное дыхание и лёгкое посапывание её сородичей. Да ещё эхо бешеного стука её сердца, запуганного кошмарным сном.
