— Ну, с той, длинноволосой, в пальто на голое тело, — затараторила Милова как из пулемета. — Я видела вас вместе в день вашего отъезда. Я думала, вы и она…
«Она видела Наталью?» — удивился он про себя. Но даже если и так, то наверняка должна была наблюдать, как он выпихнул эту шлюшку из своего кабинета и запретил ей здесь появляться. Или не видела?
— Это всего лишь бывшая любовница, — пояснил он, прищурившись. — У меня никого нет, Слада! И если тебя волновала возможность наличия у меня девушки, могла бы просто спросить.
Милова закусила губу, посмотрела на него скорбным взглядом и пробормотала еле слышно:
— Значит, вы ожидали, что я буду с вами?.. Нет!
Данил не понимал: то ли перед ним стояла просто гениальная актриса, то ли просто дура.
— То есть как это нет? Ты согласилась ехать!
— Да, я согласилась ехать, но не предполагала… то есть не подразумевала… то есть не думала…
— То, что ты не думала, я понял! — зло усмехнулся он. — Ты согласилась, деньги уплачены, и обратной дороги нет!
Слада громко закашлялась, несколько раз сглотнула, прежде чем произнести сакраментальную фразу:
— Простите меня, но я не могу с вами спать…
Сон — далеко не единственное и тем более не главное дело, которым Хватов планировал заняться с Миловой. Но, похоже, ей он как мужчина совершенно не интересен. Это задевало. Сильно.
— Почему? — взревел Данил, не удержался. — Я какой-то неказистый? Не нравлюсь?
Слада сложила руки в молельном жесте.
— Вы тут ни при чем, я просто люблю своего жениха… Я верна ему!
От последней фразы у Хватова разве что дым из ушей не повалил. Он поднялся с места, навис над Сладой и прошипел, еле сдерживаясь, чтобы не схватить дуреху за плечи:
— Если у вас с ним всё так шоколадно, почему он не решает твои проблемы? Почему ими занимаюсь я? Ответь!
Она лишь захлопала длиннющими ресницами.
— Но почему же вы… Это же фонды…
— Ты правда будешь изображать из себя наивную и дальше? Я и есть эти фонды! Я!
Совершенно очевидно, Слада его не понимала, как будто не услышала даже. Стояла, продолжала хлопать ресницами и почти не дышала.
— Данил Викторович, — тихо промямлила она, — если бы я хоть на секунду подумала, что это вы лично выделяете деньги за возможность со мной спать, я бы…
— Ты бы что? Отказала?
— Да… — тихо прошептала она.
— Уволена! — рявкнул он зло.
Лицо Слады окончательно побелело, губы затряслись. Она всхлипнула, резко развернулась и бросилась вон из кабинета, только каблуки засверкали.
— Хотел же с ней по-хорошему… — простонал Хватов в пустоту кабинета.
Но ведь можно и по-плохому.
По-плохому он умел даже лучше.
* * *
Слада не помнила, как выскочила из кабинета директора.
У нее в голове не укладывалось, как добрый и обходительный Хватов, тот человек, которого она так сильно уважала, вдруг превратился в похотливое животное? Он казался ей образцом мужественности, порядочности, благородства, а на самом деле просто хотел затащить ее в койку. Ее!
Чем так сильно приглянулась? Слада и этого не понимала.
Милова чувствовала себя так, будто Хватов столкнул ее в затхлое, грязное болото и даже вытереться не дал. Она бежала по коридору будто облепленная вонючей тиной, дрожа от омерзения к себе и ему.
Словно во сне добралась до собственного рабочего места, молча подхватила сумочку, забрала из шкафа куртку и выскочила вон. Даже на оклики Ольги Леопольдовны внимания не обратила.
А ведь скоро должна быть зарплата… Сколько планов у сестер Миловых на нее было — не счесть. Но с этими деньгами, считай, уже можно попрощаться. Как и со средствами, которые Хватов выделил на лечение сестры.
— Это ужасно… — шептала Слада, еле сдерживая слезы.
А кабинка лифта всё тащилась и тащилась вниз. На глаза попалась реклама жутко «выгодного» кредита какого-то банка.
Слада представила, как бы здорово было получить на руки эти деньги. Но даже кредит она теперь взять не сможет, ведь ее уволили! Кто даст кредит безработной? И новую работу еще пойди найди… Она и эту-то нашла буквально чудом, ведь никуда без опыта не брали.
«Стоп! Это что же получается?! Меня, скорее всего, изначально взяли на работу, чтобы я легла с шефом!»
Отчего-то эта мысль, казавшаяся раньше абсурдной, теперь прочно засела в голове.
Слада вспомнила их первую встречу в лифте, пристальный взгляд Хватова. Он же буквально дыру прожег в ее затылке. Тогда она подумала: просто слишком внимательный. Теперь всё встало на свои места.
— Но зачем я ему сдалась? — всё продолжала бубнить Милова, пока бежала к троллейбусной остановке.
Что теперь делать, не представляла.
Что она скажет Каролине? Как разрушит мечты и надежды сестры? А разрушить придется… Ведь после того, что случилось в кабинете, Хватов уж точно ни на какие уступки не пойдет.
«Пусть подавится своими деньжищами!» — тут же решила она.
Сестры Миловы всегда могли продать квартиру… Но с этим было связано много «но». Во-первых, этих денег не хватит на всё лечение, во-вторых, куда Каролина вернется? А если ничего не выйдет? Если она не встанет на ноги? Квартира — их единственная ценная собственность. Куда податься девушке-инвалиду, у которой нет собственного жилья? В съемную двушку к Сладе с Игорем? Сестра и жених загрызут друг друга!
Каролина ненавидела Игоря лютой ненавистью. Она ела его поедом при каждой встрече, а он отвечал взаимностью. Слада даже не сказала сестре о свадьбе… Смалодушничала, не хотела, чтобы та нервничала перед отъездом в клинику и устраивала истерики. Собиралась сказать потом, когда старшая Милова вернется.
Теперь же поездка может вообще не состояться…
Если с жилплощадью можно было что-то решить постфактум, то Швейцария ждала Каролину уже завтра. Если Хватов отменит платеж, то сестра никуда не полетит, ее не прооперируют, очередь будет пропущена.
— Мама дорогая, почему в этом мире всё так сложно… — почти плакала Слада, садясь в троллейбус.
Нужно бы домой… Сесть перед Каролиной и всё честно рассказать. Но домой отчаянно не хотелось.
«Игорь!» — тут же всплыло в голове имя любимого.
Слада пойдет к жениху, расскажет всё ему. Конечно, бешеных денег у Игоря не было, но зато были знакомые и друзья. Может быть, ему удастся помочь ей выкрутиться.
Раньше Слада и не подумала бы обратиться к Левицкому с какой-либо проблемой. Не те были отношения. Но последний месяц расставил все точки над «i».
