— Это не бунт, это пожелание, — тихо проговорила она.
Так и не поняла, почему он ей вдруг улыбнулся, ведь еще пару секунд назад казался злющим.
Данил лег рядом, обнял. Ласково заговорил:
— Хочешь решать за себя сама, решай. Только люби меня хоть немного…
От его таких речей всё внутри Слады заполнилось теплом и благодарностью.
— А если я хочу много? — вдруг спросила она.
— В каком смысле?
— Я хочу тебя много любить, Данил!
Слада тут же охнула, слишком сильно прижатая к крепкой груди Хватова.
* * *
На следующее утро Слада решила проверить, так ли искренен был господин начальник в своем обещании больше не пытаться тотально ее контролировать. Захотелось прощупать границы дозволенного.
Первым делом позвонила своему стилисту, Мстиславу, и сказала, что он уволен. Сделала это с особенным удовольствием. Ждала, что ей сразу прилетит от Хватова, но телефон молчал. Следом отказалась от болезненных процедур массажа, на которые ее Мстислав же и отправил. Вместо этого записалась в том же салоне на шоколадное обертывание. Сменила мастера по маникюру, потому что предыдущая наотрез отказывалась слушать пожелания Слады по части формы ногтей.
Глянула на часы и ужаснулась — уже почти полдевятого!
Что-что, а опоздание к завтраку Хватов ей точно не спустит. Он терпеть не мог, когда Слада задерживалась.
Шла в столовую на ватных ногах. Ведь сегодня на ней красовалась совсем не привычная зеленая блузка, а темно-синяя. Вместо принятого на работе дресс-кода Слада надела блузку из тех, что выбрала сама, а также черную юбку-карандаш. И волосы распустила, обычную ракушку сегодня делать никак не хотелось. Решила, что один раз она может себе позволить явиться в офис вот так, хотя и была морально готова к тому, что Хватов отправит ее переодеваться.
Открыла дверь в столовую и замерла, ловя взгляд господина директора. Но тут не повезло — Данил сидел за столом с совершенно непроницаемым выражением лица. Хотя явно ждал ее появления, даже не притронулся к остывающей перед ним порции омлета.
— Извини, я задержалась.
— Присаживайся, милая, — кивнул он.
Про опоздание ни слова. Даже про неподходящие наряд и прическу ни слова. Как так? Как?! Эдак ей, может быть, даже вафли на завтрак можно?
Только Слада к ним потянулась, как Данил предостерегающе мотнул головой. И кивнул служанке.
Очень скоро перед Миловой оказалось накрытое стальной крышкой блюдо.
Слада открыла и обомлела…
Еды на тарелке не было. Зато лежала маленькая бархатная коробочка темно-синего цвета.
У Слады затряслись руки. Коробочка? Уже? Слишком маленькая, чтобы вместить в себя нечто больше кольца или сережек. И что-то ей подсказывало, что там были вовсе не сережки.
Вот почему Хватов так странно себя повел, вот почему не высказал ей ничего за опоздание.
«Была не была…»
Милова потянула руку к коробке, открыла и невольно охнула. На белом бархате покоилось кольцо удивительной красоты — обруч из белого золота венчал овальный сапфир с двумя бриллиантами по бокам. Цвет сапфира точь-в-точь как ее сегодняшняя блузка протеста против дресс-кода. Как будто специально подбирала, ей богу.
— Слада, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — проговорил Хватов будничным тоном.
Глава 60. Маленький сюрприз
Хватов старался, очень старался не запнуться, когда делал треклятое предложение. На самом деле еле отлепил язык от неба, еле смог выдавить из себя хоть какие-то звуки. Полчаса ждал ее в столовой, весь извелся, изнервничался, а когда Слада появилась, его будто током ударило от переизбытка чувств.
Данил очень удивился звуку собственного голоса. Умудрился проговорить заветные слова так, будто читал какое-то малозначимое сообщение по работе или решил обсудить со Сладой экономическую ситуацию в Папуа — Новой Гвинее.
Так, как в ту самую минуту, Хватов, пожалуй, не нервничал никогда в жизни.
Спина холодела от липкого пота, в груди кололо, в висках стучало. Эдак он в больницу загремит, если она ему немедленно не ответит согласием.
Но Слада молчала. Сидела с вытянутой, как струна, спиной и глазела на кольцо.
Он тут так нервничает, а она молчит! Почему? Может быть, не расслышала?
— Слада, выходи за меня!
В этот раз собственный голос вообще прозвучал как из трубы.
Гулкий, чужой…
«Кто так делает предложение? — принялся он себя ругать. — Впрочем, это ведь не так уж важно, как делать предложение, главное — кто его делает, ведь так? Вдруг Слада молчит, потому что замуж за меня попросту не хочет?»
— Слада? — в третий раз попытался он привлечь ее внимание.
А она молчала, так и продолжала смотреть на кольцо.
— Слада! — позвал он более грозно.
Наконец она к нему обернулась. Как будто вынырнула из летаргического сна. Глаза огромные, испуганные, прямо как у косули, встретившей тигра.
— Ты хочешь сказать мне «нет»? — наконец он решил задать этот страшный вопрос и захрипел: — Пожалуйста, не говори мне «нет»! Ты — мое всё…
И только тут она, кажется, отмерла. Еще раз глянула на кольцо, потом на Данила, яростно покачала головой:
— Я… я не собиралась говорить тебе «нет»…
— А почему ты тогда молчишь? — спросил он нервно.
— Я… Данил, мы живем в мире всего семь дней! Неделю!
— Неправда, мы живем вместе вот уже месяц, — ответил он, прищурившись.
— Вместе месяц, а в мире только неделю! Слишком рано для предложения, ты так не считаешь? Я имею в виду, как можно за такой короткий срок стать уверенным в том…
— Я изначально понимал, что ты та самая! — отчеканил он. — Я в своем выборе на сто процентов уверен! И не говори, что я не терпеливый, я это кольцо три дня назад купил и выжидал подходящего момента, а он всё не наступал.
И тут заметил, что его пламенная речь ее только пугает. Он уверен, а она — нет. Сомневается в нем? Или боится, что он будет ею помыкать как раньше? Но Данил не собирался этого делать, особенно памятуя вчерашний разговор. Больше того, навязывать ей он больше ничего не хотел в принципе.
Он ее в жены взять хочет, а не в служанки. Она будет равной ему.
Вдруг неожиданно для себя понял: Сладе нужно дать пространство. Что ему по-настоящему необходимо — это чтобы драгоценная девочка была уверена в своем желании стать его женой. Иначе к чему всё это вообще? Он ведь не хочет до конца жизни задаваться вопросом, а хотела ли она вообще за него замуж?
— Малышка, — прохрипел он глухо, — если тебе нужно время подумать, то…
