Понимала, если срочно не заставить принимать себя всерьез, ей в бюро переводов и на минуту не задержаться. Затараторила со скоростью пулеметной очереди:
— У меня родители — профессора-лингвисты! Они занимались со мной с трех лет! И потом я много самообучалась. Ну проверьте меня, я ничего не соврала в резюме, и указанными программами владею, так как уже не один год подрабатываю… Я фрилансер.
Матвей Павлович снова усмехнулся и с ехидцей попросил:
— Как вы можете доказать вашу экспертность? Ну хоть какие-то физические доказательства, кроме ваших слов?
— Ну… давайте поговорим на иностранном языке, выберите любой из списка моего резюме, — пожала плечами Адель.
— Английский сейчас каждый дурак знает, а другими я не владею. Что же мне, людей от работы отрывать, чтобы с вами пообщаться? Еще чего! Хочу сказать, я владею бюро переводов не первый год, и такого полиглота еще не встречал, к тому же ваш возраст… Скажем так, это наводит на определенные мысли о вашей квалификации. Так что, если у вас нет каких-либо доказательств вашей экспертности, то не смею больше задерживать…
И он красноречиво постучал по наручным часам книгой в ярко-желтой обложке с надписью: «Иностранный язык для домоседов».
Наконец, заметив, что за книгу он держал в руках, Адель повеселела.
— А что, если я добавлю к своему резюме авторство книги по изучению иностранных языков? — спросила она.
— А что, если я вам скажу, что летал на Луну? — ехидно усмехнулся он.
Адель без слов поднялась со своего места, сделала шаг к Серому Костюму и жестом попросила книгу. Матвей Павлович отдал, хоть и неохотно.
Тогда Адель перевернула желтый том и приложила к своему лицу:
— А вот так? Похоже?
С удовольствием отметила, как вытянулись лица у Серого Костюма и служащей отдела кадров, когда они разглядывали фото на развороте и довольное лицо Адель.
Глава 10. Неожиданная встреча
— Мама, кушать хочу! — потребовал Борис, болтая ногами. Они сидели на троллейбусной остановке, ждали маршрутку уже больше двадцати минут.
«Конечно, он хочет есть, уже семь вечера…»
Раньше забирать ребенка у Адель не получалось из-за работы, а добираться до дома Софочки еще добрых сорок минут на маршрутке. Это если без пробок. Молодая мама уже написала заявление о переводе в другой садик, но это дело будущего.
— Кушать хочу… — снова заныл Борис.
Клянчить бы ему еще битый час, но у опытной мамы всегда найдется с собой что-то вкусное. Изобразив фокус-покус, Адель вынула из старенькой кожаной сумки завернутую в целлофановый пакет булочку с изюмом. Да, не слишком полезно, зато сытно, и сынок вполне продержится, пока они доберутся до дома.
Борька булочки очень уважал, поэтому тут же затребовал:
— Дай!
С довольной миной принялся откусывать маленькие кусочки, которые молниеносно проглатывал. Вроде бы маленький мальчик и ротик у него маленький, а половина булки исчезла в мгновение ока.
Адель с удовольствием наблюдала за истреблением сдобы, как вдруг заметила, что Борис прекратил есть. Уставился куда-то в сторону и с резким воплем «папа!» уронил булку прямо в лужу. Попытался спрыгнуть с высокой скамейки, но Адель не позволила, успела удержать. Посмотрела в ту сторону, куда хотел убежать сын, и увидела Велесова. Он стоял возле своей машины в каких-то двадцати метрах от них и наблюдал, как его сын старается извернуться и выскочить из рук матери.
Борька любил отца той самой беззаветной любовью, какой умеют любить только маленькие дети. Смотрел на него с обожанием и придыханием, готов был просто тихонько играть рядом, лишь бы отец пустил его в свой кабинет. Еще поэтому Адель так нестерпимо больно было слышать слова Максима об отказе от малыша.
Ее добрый, отзывчивый малыш — и вдруг не нужен… Больно!
Адель резко отвернулась от Велесова, подскочила с лавочки, взяла сына на руки.
— Там папа! Папа! — твердил он.
В очередной раз за эти недели Адель закусила щеку изнутри, чтобы переключить внимание, не разрыдаться. Затвердила знакомое заклинание:
— У папы дела, папа не может с тобой сейчас поиграть…
Сынок горько вздохнул, будто и правда понял.
Тут, к счастью, подъехала нужная маршрутка, и Адель прыгнула внутрь. Села на переднее сиденье, обняла Борюсика и зажмурилась, лишь бы не видеть Велесова, когда проезжали мимо.
— Мама… булочка! — вспомнил сынок и разрыдался. Словно старался нареветься и за маму, и за себя.
* * *
— Восемь пятнадцать… — проворчала она, глядя на часы.
Еще чуть-чуть, и она опоздает на работу. А этого Адель уж точно себе позволить не могла, ведь трудилась на новом месте всего три недели, причем на испытательном сроке.
Поспешила вниз, выпорхнула из подъезда и уже почти свернула к троллейбусной остановке, но тут снова заметила… Велесова!
Он, как и вчера, стоял возле машины со скрещенными на груди руками.
Адель замерла, гадая, что он тут делает. Она не удивилась, встретив Макса недалеко от его дома, ведь садик находился почти напротив. Но возле подъезда Софочки…
Невольно обрадовалась, что Боря давно в садике — эта добрая душа тут же побежал бы к отцу, и плевать, что тот три недели даже не вспоминал о его существовании.
— Привет! — Велесов помахал ей рукой.
Адель не стала отвечать.
Снова закусила щеку изнутри и чуть не взвизгнула от боли. Ведь вчера порядком ее изгрызла, нежная кожа не успела зажить.
Конечно же, она мечтала о том, что однажды встретит Максима возле своего подъезда. Именно так — нежданно-негаданно и с виноватым выражением лица, даже скорбным… Мечтала, что он скажет что-то из разряда:
«Я был не прав!»
«Я ужасный урод и сделал самую глупую ошибку в своей жизни…»
«Та блондинка для меня ничего не значит. Возвращайся, любимая!»
А Адель прошла бы мимо с высоко поднятой головой и не удостоила бы Власова и словом.
В уме она уже пятьдесят раз себе эту сцену прокрутила во всех деталях. Однако никогда не думала, что и правда увидит Велесова ожидающим ее у подъезда.
И вот он здесь… Только его лицо никакой вины не выражало, скорее уж надменность. Он оторвался от машины и подошел к бывшей гражданской жене.
— Почему ты мне не звонишь? — вдруг спросил.
— Почему я должна тебе звонить? — Глаза Адель невольно округлились.
— Тебе не нужны деньги? — хмыкнул он. — Кормишь ребенка всякой дрянью…
«Это он про вчерашнюю булочку? Я вообще-то ее сама пекла!» — охнула она про себя.
