Сафронова не сопротивлялась, покорно шла следом, точнее бежала, ведь шаг у начальника был гораздо шире, чем у нее.
Он посадил Сафронову в машину и погнал отсюда подальше, включив печку на полную мощность.
В голове всё пульсировала одна и та же мысль: «А если бы я не приехал? Что бы с ней было?»
В груди клокотало столько злости, что казалось, ее хватило бы, чтобы развязать межконтинентальную войну. Злился на себя, на Матвея, на Каплана… А главное — на глупую, наивную девчонку, из-за которой так сильно пришлось понервничать.
Не хотел выливать на нее свою злость, но когда отъехали километров на двадцать, всё-таки не утерпел.
— Теперь слушай сюда, Адель! — пробасил он строго. — Никогда, мать твою, слышишь, никогда не езжай никуда с клиентами, если ты не уверена в том, что они нормальные! Что за детский сад? Так хочется, чтобы тебя отымели толпой, что ли?
Посмотрел на Воробушка, а она как будто еще уменьшилась в размерах, сидела, всё продолжая стучать зубами от холода, и смотрела на Жарова круглыми глазами.
— Рассказывай, почему ты съездила Каплану по физиономии? — спросил всё тем же строгим тоном.
— Он положил руку мне на коленку…
От такого ответа Глеб нервно рассмеялся.
— И ты его за это ударила?
Жаров-то уже нарисовал себе в голове такое… а тут за коленку потрогали. Внезапно разозлился еще больше. Резко затормозил, повернулся к Воробушку:
— Ты понимаешь, что могла физически пострадать? Адель, если вдруг ты попала в плохую компанию, не нужно провоцировать людей. Ведь может произойти что угодно. Тебе эта простая истина в голову не приходила? Ведь могут и в ответ зарядить…
С этими словами Жаров опустил руку на коленку Адель.
— Смотри! Ничего же страшного, правда?
Воробушек вдруг взвизгнула так, как будто он попытался залезть к ней в трусы, а не просто легко погладил, скинула его руку, возмущенно уставилась.
А Глебу вдруг стало обидно. Он тут целый день потратил на то, чтобы вызволить ее из лап Каплана, куда она попала по своей же глупости, а Адель его сторонится.
— Я что, прокаженный? Я просто дотронулся! Или нельзя?
— Нельзя! — зафырчала она.
Жаров недовольно зарычал, снова резко рванул вперед, но уже через сто метров машину вдруг повело в сторону, а слева послышался стук проколотого колеса.
— Приехали… — проскрежетал он зубами и с силой двинул ладонью по кожаной обивке руля.
* * *
— Что-то случилось? — спросила она робко.
— Случилось! Проколол колесо… Всё по чьей милости, а? — рявкнул Жаров, еще раз с чувством стукнул по рулю и вышел из машины, с силой захлопнув дверь.
От брошенного им на прощание взгляда Адель захотелось превратиться в маленького-маленького микробика, раствориться в воздухе и исчезнуть, чтобы Глеб больше никогда ее не нашел. Столько в нем было злости!
А ведь не первый раз застряли вдвоем не пойми где…
Как-то раз они пошли в поход всем классом. Адель идти не хотела: что ни говори, она далека от спорта. Обычно от всяких соревнований и общественных мероприятий отлынивала, но то был какой-то показательный поход, и директриса лично явилась в класс, наказала, чтобы каждый явился.
Адель явилась — отличница она всё-таки или кто?
Поход оказался для нее тяжким испытанием. Их привезли к месту старта на автобусе, потом долгое топанье по майской жаре с рюкзаком на спине, короткий привал, снова топанье. Когда добрались до нужной стоянки, начался кромешный ужас — игра в волейбол.
Ну не умела Сафронова легко и непринужденно бегать по полю и отбивать мяч, не давалось ей это. Однако круглый паршивец до обидного часто летел именно в ее сторону. Он к ней, а она от него… Да-да, сбежала разок от мячика, чтобы не дай бог его не коснуться и не выбить из поля, как в прошлый раз. Тут-то ее и начали дразнить. Особенно усердствовал Жаров и его сподручные, само собой.
— Неумеха — руки из одного места! Испугалась мяча? Трусиха! Трусы в команде не нужны!
Адель сделала вид, что слишком устала и присела в сторонке. Потом, чтобы избежать косых взглядов, решила просто погулять, пока спортивные развлечения, сиречь истязания, не закончатся.
Полянку, где они остановились, окружал лес. Вот в лес Сафронова и пошла. Там куда приятнее, чем рядом с одноклассниками. Адель гуляла по еле заметной, заросшей травой тропинке. Как ей казалось, ушла недалеко. Некоторое время побродила, решила вернуться, и… тропинка, по которой она шла, вдруг привела ее не обратно в лагерь, а наоборот, в лесную чащобу.
Немного испугавшись, она повернула назад, но, видимо, снова свернула куда-то не туда, потому что к лагерю так и не вышла. Шли часы, а дорога обратно всё не находилась. Адель устала, проголодалась и была близка к панике. И в этот момент она увидела вдалеке Глеба. В первую секунду даже обрадовалась, прямо как сегодня. Но радость длилась недолго.
— Ты совсем дурная? Какого лешего поперлась непонятно куда? — заорал он, едва ее увидел. — По шее тебе надавать…
Адель так испугалась, что начала икать. Одна со злым Жаровым в лесу — это жутко.
Тот схватил ее под локоть и куда-то поволок.
— Отпусти меня! Отпусти… — просила она, чуть не плача.
Но Жаров никогда не прислушивался к ее просьбам. Он пер вперед, наводил на нее ужас своим упрямством и непробиваемостью. Адель казалось, он тащит ее куда-то, чтобы сотворить немыслимое, невозможное, ведь именно это намерение читалось на его лице… Однако ей просто невероятно повезло — навстречу попался обеспокоенный донельзя учитель физкультуры. Как только Глеб его увидел, тут же выпустил руку Адель, начал врать, что решил помочь с поисками и случайно нашел потеряшку. Его даже похвалили, а Сафронову отругали перед всем классом.
Оставленные Жаровым синяки на руке сходили еще очень долго — так сильно впился в нежную девичью кожу. Они служили напоминанием о жутком происшествии. Адель благодарила бога, что отделалась малым и навстречу попался учитель физкультуры.
С годами бывший школьный мучитель не особенно изменился. По-прежнему вел себя агрессивно, причем именно с ней! Ведь с остальными переводчиками попросту холодно мил. Как будто она другая, как будто с ней так можно… А ведь Адель ничего плохого ему не сделала.
Хуже то, что ему ничего не стоило нарушить ее границы, ведь уже не раз нарушал. Вон с какой охотой схватил за несчастную коленку! Когда он это сделал, Адель прочитала в его взгляде то, что видеть в нем никогда не хотела, — желание. Дикое и необузданное, агрессивное желание. Сексуальный голод — это последнее, что она хотела бы вызвать в Глебе.
Это удивляло и жутко пугало одновременно. Больше всего страшило то, что этот тип ни в чем себе никогда не отказывал. Он в принципе к отказам не привык.
