«Как знал, чувствовал… Долго она без меня не сможет!» — радовался Максим.
Кто первый идет на контакт, тому и диктуют условия — прописная истина. И вот он сдержался, дождался, пока не сдюжит уже Адель.
Отпросился у будущего тестя в туалет и перезвонил ей уже оттуда.
Пока дозванивался, успел нафантазировать всякого.
«Как только вернусь в город, сразу ее в гостиницу… Пусть на деле покажет, как соскучилась! А то моду взяла, горделивый нос воротить. Ух, я ее накажу…»
У Велесова от предвкушения аж слюни начали капать прямо на телефон, так захотелось взобраться на некогда любимую женщину. Еще бы, столько лет с ней прожил. Если бы не питаемая к Адель страсть, списал бы ее со счетов гораздо раньше.
Она звонила ему сама… Сама! Впервые за долгие-долгие недели. Значит, осознала, как ей без него плохо, значит, понадобился.
Максим с трепетом нажал на зеленую кнопку, ожидал услышать мурчащий возглас: «Милый, вернись ко мне! Я согласна на любые условия…»
Однако вместо этого в трубке раздавалось лишь злобное шипение:
— Ты бы лучше на ребенка алименты заплатил! А свои подарки можешь засунуть… Мне от тебя ничего не нужно! Запомни, никогда никуда я с тобой не пойду! Никаких ужинов, никаких свиданий и прочего… — шипела она в трубку.
— Как ты смеешь на меня так орать?! — тут же ощетинился он. — Совсем страх потеряла?
— Заплати алименты, Велесов! Раз на подарки деньги нашел, значит, и на сына наскребешь!
— Какие алименты, ты о чем?! Ни копейки от меня не увидишь! — продолжил возмущаться он.
— Ах ты! — Адель задохнулась негодованием, помолчала несколько секунд и, наконец, выдала: — Сказала б я тебе… но очень жалко бисер…
На этом нахалка бросила трубку.
— Она что намекает, что я — свинья? Маленькая дрянь! — прорычал он в пустоту ванной комнаты.
Максим и раньше не всегда понимал смысл некоторых ее выражений.
Постоял минуту в полнейшем ступоре, пытался сообразить, зачем вообще она звонила. А потом до него вдруг дошло, что сказала Адель.
«Подарки. Подарки? Какие такие подарки?! — нахмурился он. — Я ей никаких подарков не дарил! А раз я не дарил, значит, кто-то другой… Кто смеет дарить моей жене подарки?!»
Глава 26. День рождения Жарова
— Подпишешь? — спросила секретарь, подойдя к столу Адель. — Все остальные уже подписали…
Она вручила той открытку формата А4 с нарисованным на обороте бородатым младенцем и тривиальной надписью: «Новорожденному большому боссу!».
— Кому это? — спросила Сафронова.
— Глебу Александровичу!
«Точно, у Жарова ведь день рождения в марте… Совсем забыла…» — пронеслось у Адель в голове.
Первой идеей было послать секретаря подальше. Потом решила, что выставлять на общее обозрение давнюю войну совсем не стоит. Потянулась к открытке, принялась подписывать.
Пока подписывала, вспомнила, как на прошлой неделе той же Татьяне на день рождения дарили всем коллективом большой торт, плюс цветы и сертификат в ювелирный магазин. Причем Адель лично видела, как Жаров вручал этот сертификат своему секретарю. И после всего этого ему в подарок кусок картона?
«Как же так?» — пожала она плечами.
Стало даже немного обидно за Жарова, хотя этот гад ее сочувствия уж точно не заслужил.
— А что подарите Глебу Александровичу? — спросила как бы невзначай, к слову, ведь скинуться ему на подарок ее не просили.
— Ты что, я не самоубийца дарить ему подарки! — фыркнула Татьяна. — Мы в первый год попытались подарить ему «Паркер»… Он… В общем, отругал всех за фамильярное отношение. Позже нам Беленин рассказал, что наш Жаров терпеть не может свой день рождения, и поздравлять его — себе дороже.
— Эм… Почему? — захлопала ресницами Адель.
— Да кто ж его знает? Он со мной задушевных бесед не ведет! Подарки, торт и прочее под запретом. Открытка — максимум, который он может выдержать. Совсем не поздравить мы не можем, босс всё-таки, к тому же нормальный ведь руководитель, таких мало, честно премии платит. Хоть как-то отметить его день рождения… Грустно, если так и просидит весь день один…
— С чего ты решила, что он будет один? Чего его жалеть-то, у него же девушка… Красивая такая, необычная брюнетка… — Адель вспомнила фото, несколько дней назад показанное ей Жаровым. — Наверняка найдет, как его поздравить.
— Ты про модель нижнего белья, Анжелу Герц? — хихикнула Татьяна.
Как и большинство женщин, та обожала сплетни и обычно была в курсе всего.
— Я не знаю, как ее зовут, — пожала плечами Адель.
— Насколько мне известно, наш Жаров давно с ней расстался и сейчас один как перст…
— Как расстался? — снова захлопала ресницами Сафронова. — Он же говорил… То есть разве с такими расстаются? Она же… Да откуда тебе знать вообще!
— Ой, — махнула рукой Татьяна, — кому знать, как не мне? Я же его секретарь! Раньше он частенько просил меня заказать цветы или ресторан. Я даже знаю, какие места он любил посещать с Анжелой Герц. А теперь такого не просит… на самом деле уже больше месяца не просит. Так что они определенно расстались… Ой, что-то я разболталась… Пойду работать. А за подпись спасибо!
С этими словами секретарь упорхнула в приемную встречать босса, а Адель замерла, пытаясь уместить новую информацию в голове.
«Получается, он мне соврал? Но зачем? — не понимала она. — Не хотел, чтобы я думала, будто он мной заинтересовался? Вообще, это очень даже в стиле Жарова».
Неожиданно от того факта, что Глеб не собирался никому изменять, на душе полегчало. Может быть, не такой уж он и свин, каким хотел казаться, по крайней мере не изменщик. Но зачем пытался показать себя хуже, чем есть, в ее глазах?
За все годы знакомства с этим человеком Адель никогда не могла понять его резонов.
Вышла из кабинета, прокралась в приемную, краем глаза понаблюдала за тем, как секретарь вручала Жарову открытку.
— С днем рождения, Глеб Александрович! Счастья, успехов… — начала та явно заготовленную речь, да только начальник слушать не стал.
Взял открытку, жестом остановил словесный поток Татьяны, нахмурил и без того чересчур угрюмое лицо, буркнул: «Спасибо» — и поспешил скрыться в своем кабинете.
Адель вообще заметила, что в последнее время Жаров выглядел грустным. Взгляд тусклый, плечи поникшие, вечно физиономия чернее тучи. Даже не поджидал ее больше у дверей, как делал это раньше, что Сафронову очень удивляло.
В пору злорадно похихикать, ведь очевидно, что человеку плохо, но почему-то делать это ей не хотелось.
«Что тебя гложет, господин директор?..» — стало любопытно Адель.
