Какого же было его удивление, когда он застал там…
«Воробушек?!» — прокричал Жаров про себя.
Так и есть, маленькая птичка сидела у самой стены, отчаянно теребила что-то в руках и смотрела вперед невидящим взглядом. Даже его появление заметила далеко не сразу.
— Домой не собираешься? Еще работой нагрузить? — буркнул он.
А ведь мог просто предложить подвезти. Мог. Даже хотел, но с ней у него всегда всё через одно место. Как будто язык живет отдельной жизнью, а мозг отключается, стоит оказаться рядом с Воробушком. Она всегда на него так действовала.
Адель посмотрела на него каким-то совершенно потерянным взглядом и неожиданно громко выкрикнула:
— Это ты?!
— У тебя вдруг стало плохо со зрением?
Он вошел в зал, сделал несколько шагов в ее сторону и вдруг понял, что именно она теребила в руках. Его записку.
— Это ты… — зашептала Адель, даже не заметив его грубого ответа. — Но зачем?
— Что зачем? — не понял он, по инерции продолжил шагать в ее сторону.
Несколько секунд, и он уже рядом. Посмотрел на Адель сверху вниз.
— Зачем тебе понадобилось присылать мне подарки? — спросила она крайне обиженным тоном.
Словно Глеб и права-то такого не имел — что-то присылать Ее Величеству.
— Но я же в записке всё написал! — возмутился он.
— Написал, да не подписался…
— Хочешь сказать, ты не поняла, кто присылал тебе подарки? — усмехнулся он.
По ее красноречивому взгляду очень скоро догадался — и правда не понимала! Как только до него это дошло, в голове сложилась совсем другая картинка. Поведение Воробушка стало гораздо более логичным, а реакции вдруг обрели смысл.
«Это фиаско, братан… — кисло усмехнулся он про себя. — Ты жалкий неудачник! Даже не можешь подарить ей подарок без того, чтобы не облажаться…»
— Ну конечно, это я… — хмыкнул он ошалело. — Кто еще тебе такое подарит…
— Намекаешь, что мне от кого-то другого таких подарков никогда не получить? Не достойна? — Глаза Воробушка вдруг стали круглыми, как блюдца.
«Ну почему я ей вечно ляпаю что-нибудь не то?!» — мысленно возвел руки к небу он.
— Адель, я… — начал он и тут заметил, как ее руки метнулись к шее.
Сафронова расстегнула цепочку, положила украшение на стол.
— Забери, мне не нужно…
— Ну ты что? Не надо, не отдавай! — воскликнул он с чувством. — Тебе же понравились украшения, ты ведь их надела…
Адель поморщилась, ответила тем же обиженным тоном:
— Если бы я знала, что они от тебя, ни за что бы к ним не прикоснулась!
— Ну конечно, я ж чумной, от меня нельзя даже подарок принять! — тут же обозлился он. — Куда уж мне, одаривать королевну… Мне вообще-то обидно было, когда ты выбросила цветы!
Она будто вообще не заметила его реакции, не поняла ее. Спросила с надрывом:
— Зачем ты вообще мне что-то дарил?
— А непонятно, Адель? Перечитай записку!
Жаров поднял уже изрядно потрепанный картонный прямоугольник и сунул ей под нос.
Воробушек всмотрелась в текст так, будто видела его впервые. И вдруг воскликнула:
— Зачем тебе от меня какие-то там «да»? Ты же меня ненавидишь!
Последняя фраза возмутила Жарова до глубины души. Он задышал как паровоз, зарычал громко:
— Ты совсем слепая? Разве не видишь, что я тебя с девятого класса люблю?!
Эти слова выпрыгнули из него будто сами собой. Как только сказал это, понял — правда. Он давно и безнадежно в нее влюблен. Всем сердцем, по самые уши, поэтому так к ней и тянуло, поэтому никогда не мог спокойно пройти мимо, поэтому так страдал от ее безразличия.
— Ты меня что?! — Лицо Адель вытянулось так, будто Глеб ей не о чувствах сказал, а признался в том, что он — посланец с планеты Нептун и земные черви для него — главный деликатес.
— Я тебя люблю! — повторил он четко и громко, чтобы точно услышала.
— Разве так любят? — вдруг воскликнула она. — Ты же мне жизни не давал и не даешь! В школе обзывал, бесконечно травил. Ты же до сих пор только и делаешь, что на меня орешь и хамишь! Ты же…
— Да не умею я с тобой общаться! — перебил он, активно жестикулируя. — Нет у меня этого таланта… С кем угодно о чем угодно договориться могу, а с тобой… У меня язык немеет, когда ты рядом, понимаешь? И в горле першит так, будто сожрал десяток перцев-чили…
Адель смерила его холодным взглядом.
— Это какая-то шутка, Глеб? Такой прикол?
— Какие уж тут приколы… — усмехнулся он грустно.
Оба замолчали, изучая друг друга взглядом. А потом Адель вдруг резко подскочила со стула, схватила сумку.
— Мне надо домой…
— Даже ничего мне не ответишь? — прищурился Глеб зло.
Воробушек замялась, вжала голову в плечи, как она это обычно делала в его присутствии.
— Мне нечего тебе ответить, Глеб…
И тут его накрыло окончательно.
— А зачем ты мне кофе принесла? На кой черт? Зачем дала надежду? Если я тебе безразличен…
— Я не знала, что поздравить человека с днем рождения — это дать ему надежду… Мне правда надо домой, Глеб!
— Не пущу! — ответил он с горящими глазами.
— Ты… ты… Ты серьезно?
Он кивнул, даже сделал это несколько раз — для пущей убедительности.
— Ты псих! — Адель даже подпрыгнула на месте от возмущения.
— В яблочко, сладкая моя! — даже не стал отрицать очевидное Жаров.
После всех признаний скрывать свои желания больше не имело смысла. И раз уж он псих, можно начинать чудить на полную катушку.
— Плата за выход — один поцелуй… — вдруг заявил он. Даже сам от себя такого не ожидал.
— Ты точно псих… — прошептала она и начала пятиться к стене.
— Один поцелуй, Адель!
— Нет, Глеб! Нет! Я не буду тебя целовать!
До стены ей пятиться было недалеко — каких-то два-три шага. Очень скоро Воробушек уперлась в стену спиной.
Глеб же пошел в наступление.
— Я не гордый, сам поцелую!
— Нет! — завизжала Адель яростно.
Жаров меж тем уже подошел к ней почти вплотную. Кожей почувствовал испуг Воробушка, в то же время едва сдерживался от того, чтобы на нее не наброситься. Грудь разрывало будто от нехватки воздуха, тело буквально вибрировало от возбуждения.
— Пожалуйста, Адель! — вдруг услышал он собственный хриплый голос.
Никогда не думал, что будет кого-то молить о поцелуе. Одном проклятом поцелуе! Ну разве это много? Ему так сильно хотелось коснуться ее губами, что казалось — без этого сдохнет. Прямо здесь и сейчас…
