Пока она ковырялась в тарелке, Глеб орудовал вилкой, периодически поглядывая на свою чересчур скромную спутницу.
— Всё хорошо? — спросил чуть погодя.
И тут Адель прорвало:
— Я не понимаю, зачем ты меня сюда пригласил…
Он резко закашлялся, будто подавился ее ответом. Глотнул воды и смерил Сафронову взглядом.
— Я про любовь не шутил… — ответил он низким, надтреснутым голосом, — и про встречи… Я с серьезными намерениями!
— А что включают твои серьезные намерения?
— Всё включают! — сказал он на выдохе. — Тебя, меня, свидания, работу, совместные поездки, путешествия, кино, рестораны, прогулки…
— И секс?
— И секс, — кивнул он, как само собой разумеющееся. — Скрывать не буду, я нахожу тебя крайне привлекательной в сексуальном плане!
Он проговорил это ничуть не стесняясь, даже голоса не понизил. Адель невольно покраснела, начала оглядываться, не подслушивает ли кто. Но за соседними столиками никого не было.
— А что будет, когда тебе надоест секс? — решила она также не скрывать своих мыслей.
— Я так не думаю…
— Что не думаешь?
— Я не думаю, что секс с тобой мне вообще когда-нибудь надоест… Адель, я понимаю, тебе очень сложно мне довериться, но я прошу тебя, сделай это!
«Довериться Жарову? Ты ненормальная психичка, что ли?» — в голове несчастной будто проснулась сестра и стала отчитывать почем зря.
Да, Глеб показал себя с другой стороны, но за исключением последнего времени он вел себя так, что не заслуживал никакого доверия.
Если Адель согласится на встречи, нет никакой гарантии, что через неделю-две, когда игра в отношения ему надоест, Глеб не взбрыкнет. А Адель, между прочим, не только о себе нужно думать, у нее ведь ребенок.
Если они начнут встречаться, Адель придется подпустить Глеба к сыну. Одно дело — довериться самой, другое — доверить ребенка. Ведь Борису так нужен папа, он им буквально бредит. Но что, если Жаров обидит ребенка? Ведь он не его и никогда его не станет. Мужчины вообще крайне редко принимают чужих детей, уж Адель наслушалась подобных речей от Велесова. Как мать она не в праве совершать эгоистичные поступки. Ее первостепенная задача — вырастить Бориса.
Ко всему прочему очевидно, что секс стоял для Жарова на первом месте. И не факт, что его на самом деле интересует что-либо, кроме этого.
В то же время ей хотелось ему довериться, еще хоть один-единственный разочек почувствовать себя желанной, любимой…
— Мне надо подумать, Глеб! — попросила она.
* * *
«Ей, видите ли, надо подумать…»
Глеб ходил в своем кабинете из угла в угол, как лев в клетке.
Он перед ней душу открыл, а она, уж конечно, отвернула от него свою царственную физиономию. Что за упрямейшее создание…
«Не надо было с ней сразу спать!» — вдруг прошила его голову мысль.
Возможно, тогда она отнеслась бы к предложению более серьезно.
Со времени обеда прошло уже три часа, а от Адель всё ни слуху ни духу. Это ж она может даже не один день думать… Он так с ума сойдет.
Однако вскоре Жаров услышал стук, а затем в дверном проеме показалась голова виновницы его переживаний.
— Можно? — спросила Адель.
— Тебе всегда можно… — выдохнул он облегченно.
Вскоре выяснил, что радовался зря.
— Глеб, прости меня, но я не могу принять твое предложение, — ответила Адель, пройдя в кабинет.
— Почему? — спросил он с вытянутым лицом.
Даже поначалу не поверил своим ушам. Подлетел к ней, хотел схватить за плечи, но Воробушек сделала шаг назад. Ответила жестким тоном:
— Я… у меня есть важная причина…
— Озвучь свою важную причину! — тут же начал закипать.
— В моем сердце уже есть главный мужчина, и никого другого я пускать в свою жизнь не хочу.
«Зачем ты врешь?!» — захотелось ему закричать.
Он сжал кулаки, набрал в легкие воздуха. Но, наверное, впервые за всё время их общения сдержал рвущиеся наружу резкие слова. Лишь тихо спросил:
— И как зовут твоего мужчину?
Рассудил просто: если ответит без запинки, значит, мужчина и правда есть, а если замнется, значит, врет.
— Борис, — тихо проговорила она.
Глеб замер на месте, прибитый ее словами.
— Почему ты раньше не сказала? — прохрипел он сдавленно.
— Прости… — протянула она.
Адель положила на стол подаренные им драгоценности и какой-то листок бумаги. Развернулась и выскочила из кабинета.
Глеб еще долго стоял на месте, оглушенный ее словами. Потом подошел, посмотрел на листок — это было заявление на увольнение по собственному желанию.
— Вот так она со мной… Одним махом… Раз — и распрощалась…
Главное приключение его жизни, главные отношения его жизни, главная женщина… Всё закончилось, не успев начаться, будто растворилось в воздухе.
«Она не хочет… я ей не нужен… — эти мысли рвали душу на части, а кровь тем временем закипала от дикой, необузданной ярости. — Что там за мужик у нее?!»
Какой нормальный мужик позволит своей бабе вкалывать от зари до зари, при этом даже вещей ей нормальных не купит? Только законченный жлоб… А законченный жлоб Воробушка уж точно не заслуживает. Кстати, вчера она ушла от Глеба к этому жлобу в разодранной одежде, не постеснялась.
«Я определенно должен выяснить, с кем она!»
Недолго думая, Глеб бросился в переводческую комнату, но Адель там уже не было. Схватил пальто и бросился вон из офиса. Спустился и поспешил к троллейбусной остановке, откуда Сафронова обычно уезжала домой, но и там ее не было. Тогда он пошел на парковку, забрался в джип и порулил по известному адресу.
Глеб знал подъезд, номер квартиры, однако впереди его ждал сюрприз. Поди-ка угадай, какой из этих звонков, приделанных к двери коммунальной квартиры, ведет в комнату, где живет Адель?
«Почему она вообще живет в коммуналке?» — задал он себе новый вопрос.
Нажал на первую попавшуюся кнопку, но ничего не произошло, не услышал ни звука. Нажал на вторую, третью — по нолям. Тогда он постучал, и вскоре из квартиры показалась круглая, как шар, старуха.
— Тебе чего? — спросила скрипучим голосом.
— Подскажите, пожалуйста, Адель Сафронова в какой комнате проживает?
— Так нет ее еще, — всплеснула руками та.
— Спасибо, — Глеб кивнул старухе и пошел вниз.
Припарковал машину поближе к подъезду и стал ждать, когда же Воробушек изволит явиться домой. И она изволила минут через сорок, да не одна.
