У меня наблюдается загиб матки, и сперматозоидам, чтобы попасть куда следует, нужно каким-то образом перебраться через этот барьер. Расстараться как перед королевской особой — так шутил Мальцев, потому и прозвал «титулованной». Шутил совсем не по-доброму, кстати. Впрочем, положение мое не столь печально, как может показаться. По словам врача, я могу забеременеть при выборе правильной позы во время зачатия, мне также может помочь специальный массаж специалиста, есть и другие меры.
Первые годы нашего брака муж не хотел, чтобы я беременела, говорил — рано, давай поживем для себя. А потом, когда он дал добро, я только этим и грезила, даже его заразила жаждой стать родителем. Это стало нашей с ним общей мечтой и целью. Мы перепробовали всё, однако ничего не вышло…
Я невольно морщусь от напоминания о «дефекте». Роман знает, как мне это неприятно, и продолжает тыкать палкой в открытую рану:
— Заметь, Снежана, несмотря на твое положение, я тебя не бросил! И ты о разводе думать даже не смей!
— Врач четко сказал, что у меня всё-таки есть шансы забеременеть, причем немаленькие шансы! — громко восклицаю.
— Мы пытались много месяцев! — строго чеканит Мальцев. — И всё впустую!
— А может, не только во мне дело? Ты бы тоже мог провериться! Сдать спермограмму, например…
Не успеваю даже заметить, как он поднимает руку и наотмашь бьет меня по лицу, при этом орет:
— Всё с моей спермой в порядке, ясно тебе? Я тебе это раньше говорил и сейчас повторяю, чтобы больше не смела такое даже предлагать…
Стою в полнейшем шоке, слушаю его ор и не могу поверить, что еще совсем недавно испытывала к этому козлу какие-то теплые чувства. Ничего теплого он не достоин!
Видно, что-то в моем взгляде меняется, потому что до Мальцева вдруг резко доходит, что он сделал, и он начинает со мной сюсюкать:
— Снежаночка, прости меня! Я не хотел… Ты меня спровоцировала…
Но мне плевать, что он говорит. Прикрываю рукой обожженную оплеухой щеку и выбегаю из кабинета Мальцева. Несусь вон из кухни не разбирая дороги, попутно чуть не сбиваю Гарпию, которая безуспешно пытается меня окликнуть. Прихожу в себя лишь в туалете.
— Гад ползучий… — фырчу, рассматривая в зеркало красную скулу.
Долго умываю левую щеку холодной водой, однако след всё равно остается. Осторожно пробираюсь в раздевалку, достаю косметичку и аккуратно замазываю покраснение. Не хочу, чтобы кто-то видел этот след, не хочу лишних вопросов, и жалости чужой мне тоже не нужно.
«Не посмеешь лечь под другого… психологически не сможешь… Мы с тобой всё равно помиримся…» — слова Мальцева каруселью крутятся в голове.
— Не посмею, значит? Психологически не смогу?
Ведь прав, падаль такая! Если я с человеком в отношениях, налево не посмотрю, мне эта мысль даже в голову не придет. Только в одном Мальцев просчитался — отношений у нас с ним больше нет, их просто не может быть.
Выхожу из раздевалки и иду не направо, в сторону кухни, а налево, прямиком в кабинет к Алпатову.
Часть 2. Персиковый рай
Глава 24. В преддверии персикового рая
Снежана
Резко торможу у самого входа в логово Большого Босса.
Так, а что я ему скажу? Дорогой господин Большой Босс, возьмите меня, пожалуйста? Так, исключительно профилактики ради, а то мой будущий бывший думает, что у меня какой-то там психологический барьер, помириться мечтает… В общем, не изволите ли вы зайти в гости по-быстренькому, и как будто ничего не было, ладно? Мне важен сам факт проникновения чужого мужика на запретную территорию!
«После такого он не то что любовью со мной не захочет заняться, он мне вообще психушку вызовет!»
Вызовет — факт… Но с другой стороны ведь ясно сказал: «Мое предложение с открытой датой. Приходи, когда решишься!»
Вот я, собственно говоря, и решилась. Так что смело идем вперед.
Почему-то не догадываюсь, что в дверь в любом случае следовало бы постучать, хоть за этим самым ты к нему собралась, хоть за чем другим. В общем, когда я такая на всё готовая вваливаюсь к нему в кабинет, он там оказывается не один.
Игорь Викторович сидит за столом, ведет беседу, а когда я появляюсь, замирает на полуслове. Зато его собеседник, точнее собеседница, как раз не стесняясь высказывается:
— Кто такая? Почему так смело заходите?
Это Виктория Леопольдовна, главный администратор ресторана «Сапфир», хищная брюнетка лет сорока. Я-то ее видела, хоть и мельком, а вот она еще не имела счастья со мной познакомиться.
— Извините… — мычу себе под нос. — Я по личному вопросу, но я уже ухожу…
Только собираюсь сбежать, поджав хвост, как Игорь Викторович восклицает:
— Стоять!
От его грозного рыка я аж на месте подпрыгиваю, причем не я одна. Главный администратор выпучивает глаза и вовсю хлопает ресницами. Видно, не привыкла к подобному тону и сразу прониклась серьезностью ситуации.
— Вика, давай позже договорим… — слышу я голос директора, причем так глухо, будто мне в уши напихали вату.
Ну да, конечно, это для нас простых смертных она — Виктория Леопольдовна, а для Большого Босса — Вика… Может быть, он с ней спит? Господи, да неужели тут все друг с другом спят? Что за ресторан такой! Но если подумать, вряд ли Игорь Викторович окучивает своего администратора — она ведь на добрый десяток лет его старше.
«А может, ему в принципе всё равно, куда совать свою сардельку, сосиску, ну, или перчик чили, смотря как у него обстоят дела с размерами. Хотя как раз сейчас мне такая развратная натура шефа очень даже на руку! А размеры… вот не принципиальная вещь на данный момент! Совершенно не принципиальная».
Хочу самой себе доказать, что Мальцеву я супруга теперь исключительно на бумаге — и то ненадолго.
— Уже ухожу… — тут же заявляет Леопольдовна и действительно покидает кабинет.
Я вздрагиваю от звука закрывшейся двери.
Большой Босс долго и внимательно меня разглядывает.
— Зачем ты пришла? — спрашивает он напрямик.
У этого человека всё напрямик: и разговоры, и намерения. Ну что же, так даже лучше, вот только где бы набраться смелости озвучить предложение?
Открываю рот, силюсь что-то сказать, а получается прямо как у рыбы в аквариуме — молчок. Решаю, что действия громче слов, и расстегиваю верхнюю пуговичку поварской блузки. Как только я это делаю, бровь Большого Босса взлетает чуть ли не до уровня волос, он резко закашливается и смотрит на меня так, будто у меня вырос рог, как у единорога, ну или глаз вдруг стало не два, а восемь.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
