– Твое какое дело? – зашипела я. – Иди мимо. Впрочем, нет! Там под окнами соседнего дома валяется мужская одежда. Принеси ее сюда, и тогда я не стану жаловаться в полицию на то, что ты хотел меня убить!
– Да это игрушка, – заныл дядька.
– Выглядит как настоящий, – не сдалась я, схватила телефон, который выпал из кармана куртки, сделала фото и заявила: – Подтверждение твоего нападения теперь имеется. И свидетель есть.
– Где? – окончательно растерялся мужик.
– Сижу на нем, – ответила я. – Коля, пошевели рукой или ногой.
– Во блин! – только и смог произнести мужик. – Не заметил его совсем.
– Принесите моему парню его одежду, – велела я, – и расстанемся друзьями. Тебя как зовут?
– Паша, – представился обманутый муж.
– Так вот, Паша, тащи шмотки, – распорядилась я, – в противном случае твое фото с пушкой окажется в полиции. Хотя… не ты ли украл брюки и свитер? А?
– Я? – обомлел Павел. – Шмотье? За фигом твой мужик разделся?
Я хихикнула.
– Мы с ним любим на природе это самое. Понимаешь? Только здесь с комфортом устроились, как за сарай кто-то заглянул, схватил одежду Кольки и ну драпать. Хотела я за ним побежать, но люди ходили, я Коляна свитером прикрыла, околеет ведь голым. И как при прохожих в одном лифчике появиться? Потом, наконец, перестали шастать. Только я встать решила, и тут! Бандит! С пистолетом! Уж не ты ли вещи Коляна спер?
– Нет, нет, – зачастил женский голос, и через пару секунд около Павла появилась заплаканная блондинка. – Здрассти! Мой муж не вор, просто дурак. Держи, я притащила.
Неверная жена бросила на землю ворох смятых шмоток. Я схватила куртку незнакомого парня, похлопала ее по карманам и ска-зала:
– Ясно! Кошелька нет! Сперли. Чего стоите? Валите отсюда!
– Фотку сотри, – опомнился Павел. – Слушай, а вам не холодно? Чай, не лето! Ноябрь.
– Нам отлично, – отрезала я, – еще лучше станет, когда вы отсюда испаритесь.
Блондинка дернула Павла.
– Пошли. Отстань от людей. Как тебе не стыдно! Налетел на меня, обозвал, хотел убить. А я-то не виновата-а-а!
Изменщица уткнулась лицом в плечо вконец одураченного супруга и начала всхлипывать.
– Ну, зая! Ну, ладно! Прости! – забубнил Павел. – Поехали, купим тебе чего-нибудь. Ну, виноват! Ну, ревнивый я!
Мужик двинулся к сараю, жена шагала рядом. Когда Паша исчез за постройкой, блондинка обернулась и посмотрела на меня. Я помахала ей рукой и улыбнулась. Неверная жена послала мне воздушный поцелуй и умчалась.
Я встала и сказала незадачливому любовнику:
– Одевайся.
Глава пятнадцатая
– Давай угощу тебя обедом, – предложил парень, – меня Леней зовут.
– Виола, – представилась я, когда мы вышли на улицу, – не в моих правилах ходить с незнакомым человеком в ресторан.
Леонид засмеялся.
– А садиться на голого незнакомого мужика в твоих правилах?
– Я совершила опрометчивый поступок, – вздохнула я, – сама не знаю почему. Но ты прав, мы теперь можем считаться друзьями. И замерзла я, как цуцик!
– Кто такой цуцик? – удивился Леня.
– Понятия не имею, – призналась я. – Моя тетя Раиса, зимой придя домой, всегда говорила: «Вилка! Поставь скорей чайник. Околела, как цуцик». Наверное, это какое-то животное.
– У меня мать Рая, – расцвел в улыбке Леонид. – Ты пешком или на колесах?
– Машина стоит неподалеку, – ответила я.
– Давай поедем к рынку, – предложил парень, – там есть изумительное место, я знаю владельца, у него лучшие хачапури в Москве и области.
– Очень люблю те, что по-мегрельски, – призналась я, – но времени нет. Вон там приличное кафе. Можем в него заглянуть.
– Нет, нет, – испугался Леонид, – мать всегда к ним пожрать ходит, она работает в доме, из которого ты выпрыгнула.
– Раиса Переверзева твоя мама? – сообразила я.
– Ага, – кивнул Леня, – ты хотела к ней в салон устроиться? Мамахен отказала?
Я кивнула.
– Если твое предложение поесть хачапури еще в силе, то я согласна. Вон моя машина стоит.
– Хорошая тачка, – одобрительно сказал Леня, садясь в мою малолитражку. – По виду крошка, но мотор зверь. Давно хочу такую! Да у матери денег просить бесполезно.
– Не маленький, можешь сам заработать, – заметила я.
– Пока мне ерунду платят, – грустно признался Леня, – а мамахен злится. Она хотела, чтобы я учился на экономическом факультете, но у меня свои планы, я поступил в мастерскую актерского искусства при театре «Романтик». Главные роли не дают, исполняю второстепенные. Начинал с «молчуна», потом до «болтуна» поднялся.
– Не говоря ни слова, выносил поднос с едой, спустя время тебе доверили говорить: «Кушать подано»? – улыбнулась я.
– Точно, – подтвердил Леня. – Всякие фильмы о том, как звезда заболела, упала в гримерке, все не знают, что делать, и тут появляется уборщица, говорит: «Я знаю всю роль», ее выпускают на сцену, и она мигом становится звездой, – это все чушь! Живо замену из второго состава найдут. Тормози там, где вывеска «Хачапури-мачапури».
Мы устроились за крохотным столиком, который хозяин специально для нас принес из служебного помещения.
– Народу много, – удивилась я.
– Сейчас попробуешь и поймешь, почему все сюда ломятся, – пообещал мой спутник и сказал официанту: – Нам большой набор. Что не съедим, она с собой заберет.
Когда юноша в длинном белом фартуке ушел, Леонид решил продолжить беседу о моей службе.
– Ты на какую должность надеялась?
– Помощницы Раисы, – соврала я.
– Радуйся, что мимо пролетела, – заявил сынок.
– Все так плохо? – уточнила я.
– Даже хуже, чем ты думаешь, – ответил сын начальницы салона, – маман невыносима. Характер у нее Салтычихи: «Делать, как я приказала, выполнять с занудной точностью. Съезди на поезде во Владивосток и вернись назад за два часа».
– Это невозможно, – рассмеялась я.
Леня постучал по столу вилкой.
– О! Когда маман эти слова слышит, отвечает: «Слово «невозможно» для лентяев и трусов. Я с такими дел не имею. Уволена».
– За сто двадцать минут на другой конец России и на самолете не добраться, – возразила я, – по железной дороге вроде неделю надо ехать.
– На выход с вещами, – рассмеялся Леонид.
– Кто же работает у Раисы? – изумилась я.
– Те, кому деваться некуда, – объяснил Леня, – деньги позарез нужны, они несколько месяцев сутками пашут, потом понимают: сил больше нет, и увольняются.
