– Учились вместе, – уклончиво ответила она, вовсе не собираясь посвящать злодейку в свои семейные обстоятельства.
– Помню, что козел и ума небольшого… – откровенно веселилась злодейка.
– Однако тебя узнал, хоть и вырядилась ты в жуткое платье! Это же надо такие цветочки… – вздохнула Надежда. – Беда у тебя со вкусом…
– Я же для маскировки, – обиделась злодейка.
– Думаешь, если визжала там, как свинья недорезанная, и в бока ваты подложила, так тебя и узнать нельзя? Ты, конечно, его тоже узнала, вот и устроила ему покушение… только не вышло у тебя ничего.
– Да, – сердито буркнула злодейка, – бывают накладки.
– Это я тогда поспособствовала, – злорадно высказалась Надежда, вовсе не собираясь признаваться, что просто ей дуло в шею от кондиционера.
Не то чтобы она успокоилась, просто устала бояться. Теперь ей захотелось эту бабу разозлить, авось что-нибудь да выйдет.
– Значит, так и работаешь, так и трудишься в поте лица, – продолжила Надежда. – Тяжелым трудом хлеб с маслом добываешь. Тогда-то, пять лет назад, небось жена мужа своего заказала. Из-за фирмы да из-за квартиры. Признайся, чего уж теперь…
– Ну да, она самая. Только условие поставила: чтобы на нее ни в коем случае не подумали, чтобы сразу подозреваемый был. Это, доложу тебе, такая была зараза, что просто ненавистью исходила к девчонке той, секретарше. Ну, мне что, клиент всегда прав… – Киллерша хихикнула, отчего Надежду передернуло.
– И много у тебя таких заказов было?
– А твое какое дело? – опомнилась злодейка. – Тебе все равно с этими сведениями ничего не сделать, сдохнешь тут к утру!
– Да я не к тому спрашиваю… – Никто никогда не узнает, каких трудов стоило Надежде говорить спокойно. – Тщательней надо операции разрабатывать. Вполне могла ведь засыпаться, там дело на минуты шло. Ведь за Оксаной этой народ прямо толпой шел.
– Этот, из ваших, несся, как будто медом ему там было намазано, жена за ним… вот и случай удобный представился… очень удобный подозреваемый…
– Он ничего не помнит, – на всякий случай соврала Надежда. Не хватало еще, чтобы эта сволочь Витьку в больнице придушила.
– Это хорошо, – кивнула злодейка.
– А жену его выпустили, и теперь у них новый подозреваемый, бывший муж этой Оксаны…
– Муж? – Злодейка спросила это так, что до Надежды все сразу же дошло.
– Стало быть, это Корюшкин заказал тебе свою бывшую? То-то тогда в библиотеке мужской голос мне показался знакомым! Да ему-то зачем? Погоди-погоди… сама догадаюсь. У Оксаны что-то есть на него? Какой-то компромат?
– Да с чего ты взяла?
– А с того, что уж больно эта Оксана шифровалась. Боялась она кого-то, это точно. Мне…
Надежда вспомнила, как тот тип, Штукенвассер, говорил, что Оксана очень нервничала и заломила за записку несусветную цену. То есть ей нужны были деньги, чтобы уехать далеко и надолго, иначе зачем еще…
– Точно, – мрачно сообщила злодейка. – Она его шантажировала, деньги тянула, в противном случае грозилась всю жизнь ему поломать. Был у нее документ…
– Записка, что ли? – Надежда никак не могла взять в толк, какое отношение записка Феликса Юсупова может иметь к тому противному, хамоватому Корюшкину.
– Документ медицинский, – буркнула злодейка.
– Так вот что ты в квартире ее искала? И не нашла, – развеселилась Надежда. – Оттого клиент и недоволен, и ты бегаешь, как таракан под дихлофосом. Оксаночка-то теперь ничего не скажет… Вот говорила я, что тщательней нужно операцию разрабатывать…
Она слишком поздно заметила, что злодейка уже совсем близко, в последний момент Надежда пнула ее ногой, но той попало мало. Зато киллерша отвесила ей полноценную оплеуху, отчего у Надежды потемнело в глазах.
– Все сказала? – прошипела злодейка. – А теперь помолчи! – И она ловко заклеила Надежде рот скотчем. – Это чтобы ты не орала, так что никто тебя не найдет.
Надежда молчала. Не потому, что не могла говорить, а потому, что усиленно прислушивалась. Дело в том, что, когда злодейка ее ударила, Надежда дернулась и почувствовала, что старый проржавевший крест чуть сдвинулся. То есть он не был ни к чему прикреплен, а просто валялся у стены за ненадобностью. А это значит, что его можно сдвинуть.
Перед ее мысленным взором встали многочисленные картины, изображающие путь на Голгофу. Да, там все-таки крест был деревянный, хоть и очень большой, вряд ли она поднимет железный, да еще со связанными сзади руками. Ну хотя бы до дверей склепа доползти, если удастся. Надежда решила не тратить силы и не унижаться.
– Ну как тебе теперь?
Злодейка наклонилась ближе, и Надежда выразила глазами все, что она о ней думает.
– Пока-пока, подруга! – Киллерша напоследок торжествующе ухмыльнулась и вышла из склепа.
Надежда проводила ее измученным, растерянным взглядом.
Неужели злодейка права, и ей суждено умереть здесь, в этом склепе, от переохлаждения? Хоть на улице и оттепель, но при почти нулевой температуре ей долго не продержаться. Она уже сейчас чувствовала, как щупальца сырого холода пробираются под одежду, проникают в каждую клеточку тела…
Силуэт киллерши последний раз мелькнул в дверях склепа. Она задержалась на пороге, закрыла дверь. Железная дверь хищно лязгнула, но тут же слегка приоткрылась под собственным весом. Злодейка вполголоса выругалась, снова попыталась закрыть дверь, но та опять приоткрылась.
Ну да, ведь ее можно отпереть и запереть только веером, о чем киллерша не знает. А веер – вот он, в кармане, Надежда чувствовала его сквозь одежду. Что ж, у нее появился хоть какой-то, пусть жалкий и ничтожный, шанс на спасение. Может быть, тот старик, кладбищенский сторож, заметит открытую дверь, заглянет в склеп и найдет ее…
Снаружи завывал ветер, скрипели, словно жалуясь на одиночество, ветви старых деревьев. Потом к этим звукам присоединился еще один: где-то неподалеку раздался тоскливый, заунывный вой – тот, что Надежда слышала часом раньше. Кажется, кладбищенский сторож говорил, что это воют бездомные собаки… Сейчас, в сгустившихся сумерках, этот вой казался особенно страшным.
Должно быть, даже киллерша почувствовала себя неуютно от этих леденящих душу звуков. Она последний раз безуспешно попыталась закрыть дверь склепа, выругалась и, бросив эти попытки, пошла прочь.
Ветер взвыл с новой силой, и его порыв еще шире распахнул дверь склепа.
Теперь Надежда видела в дверном проеме кладбищенскую дорожку и удаляющуюся по ней злодейку. Та явно спешила, чтобы как можно скорее покинуть кладбище. И вдруг сбоку от нее мелькнула огромная стремительная тень.
Не веря своим глазам, Надежда увидела несущуюся среди могил огромную собаку.
Киллерша испуганно повернулась, попыталась заслониться рукой, но это было то же самое, что заслониться от несущегося на полной скорости поезда. Собака налетела на женщину, сбила с ног, склонилась над ней…
