Я посмотрела на гнума с подозрением. Потешается? Но его будто вытесанное из камня лицо выражало лишь сосредоточенность.
— Вы чародейка, госпожа Абызова?
— Простите? — Я хихикнула и махнула рукой. — Нет, что вы, во время школьной проверки я не смогла прочесть и дюжины рун.
В берендийских школах, насколько я знала, девочек такой проверке даже не считают нужным подвергать. Женщины редко обладают магическим даром, настолько редко, что выискивать среди них таланты никто даже не пытается. Некоторые из моих девичьих подруг умели ворожить и привораживать, кое-кто мог предсказать погоду или отыскать потерянную вещь. Но, если начистоту, проще было использовать для всех этих целей купленный амулет, изготовленный настоящим чародеем. Благо и того и другого, а также лавочек, ведущих бойкую торговлю чародейским товаром, великое множество.
— Вы использовали какой-нибудь амулет для связи с мертвыми?
Мысли гнума текли в том же русле, что и мои собственные.
— Нет. А что, такие существуют?
Он пошевелил кустистыми бровями:
— Запрещены к использованию на всей территории Берендийской империи.
— Почему, позвольте полюбопытствовать? Их делают нави?
Околоточный покачал головой. Я не отставала.
— Ваше благородие, — протянула с интонациями капризной девчушки, — все равно ведь узнаю. А сказавши «а», нужно говорить «б».
— Не чародейка, но чаровница, — подкрутил ус господин Фальк, — размягчили старика.
Я горячо заверила, что такому бравому полицейскому о старости думать рано.
Тут я даже душой не покривила. О старости рано думать всегда.
— Подтверждаю, навский артефакт, иногда называемый «желанная встреча», иногда — «элементаль». Куда только эта зараза не проникает! Даже к нам. Вот вы, барышня Абызова, про навье капище сообщили. Так и это меня не удивляет. Хотя ранее я о нем слыхом не слыхивал.
Далее беседа наша велась не под протокол. В подчинении у околоточного было двое городовых, по очереди совершающих обход курорта и городка, его обслуживающего. Мне было обещано, что оба служаки будут направлены на поиски моей покойницы. А сам господин Фальк самолично собирался осмотреть пещеру с барельефами.
Мы тепло попрощались. Я обещала через несколько дней навестить милейшего Йосифа Хаановича (именно так, как оказалось, расшифровывались инициалы на двери), чтоб узнать, как продвигается дело. А выйдя на улицу, скомандовала дожидающимся меня Маняше и Гавру:
— Отправляемся в ресторацию, да не в отель, а на набережную к господину Хайманцу, будем угощаться жареной рыбой.
— Он тебе поверил? — спросила нянька. — Надзиратель-то?
— Да. И мне хочется отметить сие событие крайне поздним обедом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в коей возобновляются старые знакомства и заводятся новые
Всякой девице, превращающейся по воле судьбы в молодую даму, необходимо усвоить основные правила устройства супружеских сцен. Супружеские сцены необходимы. Оне, как гроза в природе, освежают воздух.
Но неумелое устройство сцен приводит иногда, к сожалению, к весьма печальным последствиям и приносят не пользу, а вред.
В. В. Билибин. Руководство к устройству супружеских сцен
Иван Иванович не любил жеманниц. Женщина должна быть простой и понятной, приветливой, добродушной и покладистой. Именно с такой особой он рано или поздно произнесет брачные клятвы в деревенской церквушке, где до сих пор нес приходскую службу его, Зорина, батюшка. Матушка время от времени осторожно предлагала Ванечке обратить взор на знакомых барышень на выданье, коих в чадолюбивых поповских семьях было более чем достаточно. Но Иван Иванович пока не торопился. Какие его годы? Вот разменяет четвертый десяток, тогда и о женитьбе призадумается. Непростая его служба отнимала все время и большую часть сил. И когда-нибудь ему захочется после изнурительного дня вернуться домой, где будут ждать его борщи с пирогами и немногословная супруга поднимет от вышивания русоволосую головку, чтобы улыбнуться приветливо, завидев его в дверях. О том, как провинциальная поповна будет себя чувствовать в суетливом Мокошь-граде, да еще будучи введенной в приличное столичное общество, к которому обязывает немалая мужнина должность, Иван Иванович не задумывался. Точно так же, как не обращал внимания на многочисленные авансы, выдаваемые ему как столичными барышнями, так и их строгими родительницами. Нет уж, увольте! Цветы, сласти, романсы под луной, а после — постылый быт и супруга, оскорбленная небрежением. А иначе не бывает. Сыскарь отдан в первую очередь службе Отечеству, а уж после семейным радостям. В работе Иван Иванович был расчетлив, быстр и беспощаден, поэтому семейную жизнь предпочел бы спокойную, без лишних страстей. Мокошь градские девы ему этого обеспечить не могли. Интрижки случались, чего греха таить. Вот сейчас, к примеру, дожидалась его в столице некая кафешантанная певичка, прозываемая Жозефиной. Настойчивая девица — сама на знакомстве настояла, сама на штурм отправилась. Чем-то схожи они с барышней Абызовой. Обе яркие брюнетки, обе к цели, не видя препятствий, бегут. На этом, впрочем, сходство сих дев и заканчивается. Супротив Серафимы Карповны Жозефина, что огонек свечи рядом с извержением вулкана. Если бы барышне Абызовой вздумалось на сцене представлять, она бы не третьей справа в заднем ряду вытанцовывала, а впереди прочих, соло. И зрители никого больше не заметили бы, в этом Зорин был уверен. Он и сам с трудом от нее взгляд отводил. Наверняка все дело было в родинке в левом уголке рта, или в карих влажных глазах, или во всей ее ладной фигуре, в которой все было как будто абсолютно соразмерено, но казалось, что всего чересчур. Слишком тонкая талия, не стянутая оковами корсета (уж в отсутствии оного Иван Иванович лично убедился, на ощупь, так сказать), слишком пышная грудь (к счастью Серафимы Карповны, она может себе позволить обшиваться у лучших портных), даже ножка у наследницы миллионов была непростая, крошечная, будто у куклы или сказочной Синдереллы. Да она вся походила на дорогую фарфоровую куклу, сбежавшую с витрины дорогого магазина. А причиной сего воображаемого побега мог послужить лишь взрывной властный характер Серафимы. Командирша! Эк она сразу его в оборот взяла. «Трави! Сама вниз спускаться желаю!..»
Иван Иванович, хмыкнул, вспомнив испуг, который испытал, когда нашел ее без чувств в поганой навьей пещере. Он тогда такую защиту вокруг барышни возвел, что на прикрытие кавалерийской атаки хватило бы, чуть свежеспасенного котенка волной не пришиб. Но поганость места оказалась преувеличенной, даже остаточной магии не хранили древние стены. Зорин исследовал пещеру тщательно, время от времени проверяя пульс и частоту дыхания девушки. Котенок, которого Серафима во время приступа прижимала к груди, поначалу шипел и пытался укусить, но, убедившись, что вреда его спасительнице никто не причинит, успокоился и даже позволил почесать за ушком.
Пещеру не использовали по назначению уже лет сто или того больше, стало быть, представляла интерес она только для ученых-этнографов, которые с превеликим удовольствием примутся выяснять, каким образом в стародавние времена нави добрались со своих болот на далекий северный остров. Статский советник этнографом не был, поэтому обозвав кота Гаврюшей, решительно засунул того в карман сюртука, а Серафиму Карповну подхватил на руки. Легкая она была, но довольно вещественная, Иван Иванович ощутил одновременно все девичьи изгибы, и локон защекотал ухо и кожу за ним.
