«Шаляй-валяй» было гнумское словечко, Зорин его нарочно ввернул, чтобы к Фальку подольститься.
— Одно в толк не возьму, — через некоторое время спросил гнум. — Я эти катакомбы за пять лет службы вдоль и поперек облазил, как же я логово Крампуса просмотреть умудрился?
— Смотрел не туда или не так.
— Показывай, как надо, — Фальк широко развел руки и оперся картинно на алебарду. — Мы сейчас под дубом.
Зала от прочих пройденных за сегодня ничем не отличалась. Но это только на первый взгляд. Иван быстро щелкнул пальцами, гася магический светильник. Темнота. Тишина. Человеческое дыхание, дальний шум моря.
Иван нащупал оберег на груди. Главное, не открыться более необходимого. К сильному противнику демон, пожалуй, не выйдет, остережется. А если слабенький чародей в его владения забрел, даже и со спутником, не удержится, захочет покуражиться. Темнота редела, переставала быть уж столь беспросветной.
Иван дунул, изо рта вырвалось облачко пара, заструилось спиралью к потолку, стены наполнились мерцанием.
Фальк ахнул, рассматривая появившуюся на них резьбу.
— Не шевелись, — велел Зорин, он, не отрываясь, смотрел в потолок, где его дыхание застывало остроконечной сосулькой.
Гнум замер. Свободной рукой Иван выхватил у него алебарду и, подпрыгнув, перерубил сосульку у самого основания. Ледяной конус вонзился в каменный пол.
— Это защита от непрошеных визитеров! — Зорин опять Дунул.
Прыжок, удар, недолгий полет ледяного копья.
— Говорить-то можно? — спросил гнум. — Или помешаю?
— Не помешаешь.
Прыжок, удар, грохот.
— Что мы видим? — размеренно начал Фальк, пока Зорин прыжками перемещался по зале. — Видим мы некое подражание поганому капищу, которое я в таких подробностях описывал на днях в своих отчетах. Девять предположительно дверей, предположительно высеченных в предположительно стенах.
— Вот «предположительно» как нельзя более к этому всему подходит, — пропыхтел чародей.
— За четыре минуты с половиною, и это уже не предположительно, потому что я на часы смотрел, двери выдвинулись из толщи стен на пядь или более, точнее определить не удалось по причине приказа его высокородия не шевелиться.
— Это значит, кое-кому не терпится своей коллекцией похвастаться.
— Четверть часа, — сообщил Фальк. — Вместо дверей мы видим девять ледяных параллелепипедов, высота — примерно три аршина, ширина — полтора, глубину определить на глаз не представляется возможным, подвешенных к потолку на цепях. Стальных, не менее половины железа. Это я тебе, как гнум, абсолютно точно скажу. Двадцать минут. Лед приобретает прозрачность.
— Держи. — Зорин вразвалочку подошел к околоточному и вернул ему алебарду. — Теперь можно двигаться. Пока хозяин этого безобразия к нам пожалует, как раз успеешь все осмотреть.
Сам он быстро обвел взглядом все девять глыб и облегченно выдохнул, не обнаружив ни в одной из проглядывающих сквозь лед женщин Маняши Нееловой.
— Это ведь наша покойница Гертруда Зигг! — Фальк обошел один из многогранников. — Вот и метка ведьмина на том же месте.
Иван сорвал с себя галстук и присел на алтарный валун.
— Посмотри, может, еще кого узнаешь.
— Агата Рут, — ахнул гнум, — года четыре как руки на себя наложила, а эту я не знаю, но по приметам, криво сращенный перелом ключицы, родинка на бедре, метка ведовская, в сводках отыщу.
— Это вполне может быть очень давнее дело. Демон действовал осторожно, чтоб внимания не привлекать, не частил.
— Два места пустые.
— Только одно, — покачал головой Иван. — В последнее он собирался Серафиму Карповну определить.
— Уж своим-то глазам я верить могу, — возразил Фальк. — Говорю тебе, два.
Зорин спорить не стал, вместо этого громко и четко произнес формулу призыва, демонову аффирмацию:
— Три года — зима по лету, — гулкое эхо пронеслось под сводами, — три года — лето по зиме, три года — само по себе!
Земля у его ног дрогнула, вспучиваясь, залу заполнила удушающая вонь и пронзительный монотонный визг ударил по ушам.
— Тепло ли тебе девица? — Скрипучий голос доносился одновременно со всех сторон. — Не девица! Это кто же ко мне пожаловал? Добры молодцы? Целых полтора добрых молодца! Один да половинка.
— Он меня оскорбил? — Фальк перехватил алебарду и занял позицию у плеча чародея.
Тот встать пока не собрался.
— Выходи, дедушка, дай на тебя посмотреть.
Демон захихикал:
— На девок вон любуйся. Славные у меня девки, голые.
— Холодные, — с отвращением протянул чародей, — а мы больше теплых обожаем. Скажи, Йосиф?
— Горячих, — поддержал гнум.
— Кто ж их не любит, горячих-то…
Голос раздавался у них за спинами. Фальк быстро обернулся.
— Не мельтеши, — шепнул Зорин. — Он с нами играет. — А громко проговорил: — Ну раз так, дедушка, то мы твоих, пожалуй, подогреем.
Он поднялся, вразвалочку подошел к ближайшей глыбе и прикоснулся к ней рукой. Под ладонью зашкварчало, от нее пошел пар, а на землю полился ручеек талой воды.
— Не смей! — взвизгнуло отовсюду и в центр алтарного круга спрыгнул Крампус.
Принял он облик толстопузого старичка в красном армяке и шапке с бубенцами, белоснежная борода его завивалась колечками, спускаясь на грудь. Но губастый мокрый рот, паучьи пальцы с длинными лиловыми когтями, а более прочего — огромные, без зрачков, матово-черные глаза карнавальному наряду противоречили.
Фальк не успел занести оружие. Крампус ткнул его когтем в голову и свалил с ног.
— Ты мне не соперник, коротышка. Обожди, после тобой займусь.
Гнум отползал спиною вперед, по лицу струилась кровь.
— А ты, — демон обернулся к Ивану, — чародей? Что ж ты без оружия супротив дедушки выперся?
«Эх, мне б сейчас Эльдара сюда или Семена, мы бы живо это пугало скрутили. Его слишком много для меня одного. Он наполнил собою всю залу и истек из нее, как спрут, раскинувший щупальца. Ну напади на меня, образина, соберись, сделай ход, чтоб мне было за что ухватиться!»
— Отчего же без оружия? Да только попусту свой меч-кладенец доставать не желаю. Уж силен ли ты, дедушка или только когтями царапаться горазд? Как баба, право слово!
Иван брезгливо тряхнул рукой и вытер ее о штаны.
— Или сдавайся, мы тебя сызнова на двадцать годков запрем, а там уж пусть другие чародеи с тобою разбираются.
— Как сызнова уж не будет, молодец, — хихикнул демон. — Нынче совсем другие времена настали. Ну некогда мне с тобою лясы точить.
