Никогда ранее я не ощущала себя такой… Такой… Одухотворенной, оживленной, полной сил и энергии! Она вырывалась из меня ключом, каким-то нескончаемым потоком! Я чувствовала себя непобедимой, сильной, всемогущей… Вот что значит быть оборотнем, оказывается!
Когда на горизонте появилась парковка, я резко напряглась. Не было даже мысли, как остановиться.
— Черт! — буквально повалив с ног вышедшую на улицу кухарку, я затормозила головой об асфальт. — Да что б ее…
— О, бог мой! Мне так жаль, миссис! Приношу свои глубочайшие извинения! — затараторила женщина, помогая мне подняться, после чего принялась отряхивать от пыли мою же одежду. Она выглядела напуганной и дезориентированной.
— Вы что… Это ведь моя вина. Простите! Я разогналась и не рассчитала… Мне очень жаль. Как я могу загладить свою вину? — примирительно улыбнувшись, я увидела, как женщина напряглась еще больше. Судя по всему, Сьюки никогда не перед кем не извинялась. Теперь это пугало людей еще больше, чем ее хамство.
— Мне ничего не нужно, госпожа, — заверила меня кухарка, осторожно делая шаг назад и увеличивая между нами расстояние. — Вы пришли навестить Алекса? Думаю, ваше присутствие рядом поможет ему в трудную минуту. У альфы бред… Ни один транквилизатор не помогает. Врач поехал за новой порцией в город. Но, боюсь, к этому времени хозяин разнесет дом.
Честно говоря, я не собиралась навещать Кроуфорда. План был предложить свою помощь людям. Ведь наверняка дела, которые Алекс бросил во время работы, требовали особого внимание. Управление домом, стаей.
Но глядя на отчаянье женщины, на ее трясущиеся руки, осунувшееся лицо… Не смогла сдержаться. Она смотрела на меня с такой надеждой, будто я могла вылечить альфу одним своим присутствием.
— Ладно, хорошо, — напрягшись, я взглянула на дом. Рука снова неосознанно потянулась к оберегу. — Он в своей спальне?
— Нет, — засмущавшись, женщина отвела взгляд, будто боялась говорить мне что-то неудобное и конфиденциально-интимное. — Он в спальне Руби. Там везде ее запах, так что…
— Ясно, — не став дослушивать женщину, я сразу двинулась в дома.
Внутри было много народа. Все вокруг напряженно шептались, говорили о чем-то с каменными лицами. Обычно так выглядят родственники около палаты умирающего человека. Увидев меня, те принялись здороваться, приклоняться и шептать какие-то утешения. Некоторые улыбались, в глазах заиграла вера в чудо.
Я старалась выглядеть каменно-безразличной, но мое сердце каждый раз пропускало удар, когда я видела болезненно-зеленый цвет лица, синяки под глазами и синие губы у членов стаи. Они все болели.
— Добрый день, госпожа, — поздоровался со мной дворецкий, который теперь дежурил около двери в спальню. Каждый раз, когда за его спиной раздавался скулеж, хруст дерева, треск металла или простой вон, он быстро морщился, потом нервно сглатывал и принимал непринужденный вид. — Вы уверены, что хотите войти? Прошлому посетителю альфа сломал ребра. Доктор приковал его цепями к кровати, но, судя по звукам, господин Кроуфорд уже освободился.
Уверена ли я была? Конечно, нет.
— Открывай, — выдавила из себя до того, как успела передумать.
В комнате было темно: двойные черные занавески, запертые ставни. В воздухе витал неприятный запах, напоминающий спирт и нашатырь. Я сделала шаг вперед, в неизвестность, и тут же под ногой что-то хрустнуло. Это была упаковка от зубной пасты, которой я пользовалась в прошлой жизни.
Как оказалось, таких вещей было море… Мои платья, обувь, предметы гигиены, книги – все валялось на полу, разбросанное в агонии.
— Алекс? — хрипло прошептала, когда дверь за спиной захлопнулась и никакого источника света не осталось. С каждым шагом в неизвестность мне все больше нравилась идея сбежать, пока не поздно. — Ты здесь?
Долго не было ответа. Переминаясь с ноги на ногу, я медленно продвигалась к постели, будто в окружении ядовитых змей, грозящих напасть в любой момент. Когда моя трясущаяся рука коснулась торшера, с трудом нащупанного, с кровати кто-то шикнул:
— Нет, не надо!.. — я вздрогнула, едва не потеряв сознание. Зрение адаптировалось к темноте, и мне удалось увидеть очертания. После я вспомнила про волчьи силы и напряглась. Тогда получилось рассмотреть свернутого в калачик мужчину. Он дрожал под мокрыми насквозь одеялами, рядом валялись порванные железные наручники. И не одни. Даже не вторые. — Сьюки?.. Это ты?
— Д-да… — неуверенно ответила я, потому что не сразу уловила вопрос. Вид немощного и умирающего альфы выбил меня из привычной колеи.
— Я вижу тебя, но запах какой-то другой. Он… никакой. Его просто нет. Возможно, я просто потерял чутье... — мужчина говорил путано и непонятно, хрипло и едва слышно. — Зачем ты тут? Уходи.
— Я пришла помочь. Твои люди болеют. Кто-то должен их поддержать… — осторожно присев на край кресла, я вздрогнула и замолчала, когда Кроуфорд резко повернулся, припечатав меня к спинке кровавыми глазами. Капилляры полопались, радужка стала черной, зрачок превратился в кошачий.
— Ты ничего не сможешь сделать. Просто уходи, — прошипел он. — Уходи, пока не стало хуже.
— Надо бороться, Алекс! — ахнула я, уловив в его действиях некое смирение и полное отчаянье. — Подумаешь, Руби пропала… У тебя в подчинении целая стая. Они любят тебя. Им нужен глава.
— Если все пойдет хорошо, власть примет Араш Айдын. Без... Войны... — раздался голос, совсем не похожий на тот, который я знала когда-то. Казалось бы, еще вчера.
— ЧТО?! Тот, кто проводит эксперименты над женщинами?! Пытает население? Казнит всех без разбору?! — взорвалась я, вскакивая на ноги. И тут до меня дошла ужасная мысль, заставляющая вернуться на место. — Боже… Раз ты проводишь такого рода переговоры, то, значит, уже готов отойти в мир иной? Совсем сдурел?! — Алекс молчал, меня это бесило. Он просто сдался, и теперь я все больше верила в то, что сплю. Такого альфа Кроуфорд никогда не делал. Он пер напролом во все закрытые двери. — Соберись и подумай о том, как подняться на ноги!
— Не знаю, успею ли я завершить оформление договоров, — облизав губы, мужчина откинул голову на подушку, тяжело дыша. Казалось, каждый звук дается ему с адским трудом. — Проконтролируй, чтобы половина моих личных средств с приватной карты перекочевало на счет сестры Руби и ее бабушки.
— Алекс… — было больно смотреть, как умирающий мужчина думает о моей семье. Глаза стали влажными, я прикусила губу, чтобы не пускать нюни.
— Ты тоже есть в завещании, Сьюки. Прости за тот последний разговор, но он должен был состояться. Мы были хорошими друзьями все эти годы, и я искренне тебя ценил. Но любовь… это нечто совершенно не то, с чем ассоциируется наш с тобой брак, — Алекс закашлялся, и губы его стали алыми от крови. Резкий запах резал нос, подушки под его головой стали совершенно мокрыми.
— Борись… — прошептала я, — Ты ведь должен, черт тебя дери…
