— Милая, — процедил сквозь зубы оборотень, будто это самое большое в мире ругательство. — Я понимаю, что девушкам не нужно быть умными, достаточно и красоты. Но знаешь ли ты, что случается с оборотнями, потерявшими истинную? Я все равно заберу стаю, но войной.
— Все так, все так… — протянула я, будучи необычайно спокойной. Знала ведь, Араш считывает мои эмоции, пытаясь узнать внутреннее состояние: пульс, сердцебиение. — Только вот Руби нашлась, Алекс выздоровел. Он не может сейчас встретиться с вами, потому что они там… мирятся, вы же понимаете, да? Не стоит отвлекать альфу в такой момент. Иначе действительно будет война, но по другой причине.
Араш Айдын замер, глядя на меня долгую минуту. После чего растерянно обернулся по сторонам, оглядывая явно довольных исходом событий членов стаи. Теперь оборотень выглядел как полный идиот, приехавший забрать то, что не принадлежит ему по праву. Нарядился, надушился, гладко выбрился и зарделся. А тут… Он больше и не нужен.
— Что же, — хрипло протянул он, прочищая горло. — Раз так… — сделав шаг назад, Араш резко развернулся, сбив краем плаща стоящую на полу декоративную и явно очень дорогую вазу. Детский сад! — Я переговорю с Алексом позже.
Мужчина скрылся с поля зрения так же быстро, как и появился. Я смотрела вслед уезжающей машине чертовски долго и смогла выдохнуть, только когда она пересекла ворота.
Как-то все уж слишком просто получилось... Но не суть.
Дело было сделано: стая спасена, их альфа жив. Теперь можно было покинуть этот дом без груза ответственности.
Я сделала всего пару шагов к выходу, когда меня нагнал перепуганный дворецкий. Запыхавшись, он кратко пояснил:
— Госпожа, альфа… Ему снова нехорошо.
Часть 43
На улице уже стемнело, когда Алексу снова полегчало. В этот раз приступ был намного острее, чем все предыдущие. В моменты, когда альфа граничил со смертью, стая буквально сходила с ума: кто-то чувствовал сильное отравление, кто-то пневмонию, а кто-то и психические расстройства. К примеру, дворецкий увидел давно погибшую мать и едва не разбился насмерть, решив «полететь» с ней на небо. Кухарка в последний момент успела схватить его за ноги.
Но теперь Кроуфорд выглядел явно лучше. Я касалась его предплечья ладонью, надеясь на чудо. И оно происходило, только не так быстро, как хотелось бы. Рука давно онемела, но это было сущим пустяком.
Буквально у меня на руках умирал альфа, снова и снова корчась от боли. По моей вине. Мысли постоянно относили меня к родителям. Все чаще я приходила к мысли, что и в той смерти была моя, хоть и косвенная вина. Возможно, удели я больше внимания деталям, заметь нечто важное, некие предпосылки…
Глаза стали влажными, тело напряглось. Прикусив губу, я старалась не издавать лишних звуков, чтобы не привлекать лишнего внимания Алекса.
— Что с тобой? — моментально отреагировал он, обрубив все мои надежды.
— Глаза слезятся, потому что устала и хочу спать, — нагло соврала, пожимая плечами.
— Ты можешь лечь рядом и вздремнуть, — предложил мужчина, а меня почему-то от этой мысли передёрнуло. Он криво улыбнулся, будто из последних сил съязвив: — Обещаю, что не буду к тебе приставать. Даже если очень попросишь.
— Спасибо за предложение, — быстро пробормотала, пытаясь придумать что-то для перевода темы. — Знаешь, это странно… Такая большая, сильная и могучая стая, а… настолько уязвима! Это немыслимо.
— Сила и слабость стаи заключается в вожаке, — серьезно заключил Кроуфорд, снова хмурясь. — Мир для оборотня по-прежнему опасные джунгли. Одному никак не выжить. Поэтому люди добровольно вступают в стаи. Даже к тем альфам, кого не сильно любят.
— Ты о Араше Айдыне? — догадалась я, тяжело вздыхая. Спина затекла, за часы сидения ягодицы стали деревянными.
— О нем… Я слышал твой с разговор, — ошарашил меня мужчина, заставляя замереть. Я ожидала его злости, но вместо этого он криво хмыкнул, как-то странно мечтательно протянув: — Так поступила бы Руби…
— Нельзя передавать стаю невменяемому человеку! Роман говорил, что именно Араш негласно причастен к доброй части покушений на тебя и… кхем… Руби! — возмутилась я, активно жестикулируя руками. Но, опомнившись, тут же одернула себя, выравниваясь по струнке. Сьюки никогда так не делала ранее, и мне не стоило.
— Ты презираешь меня, да? — больше констатировал Алекс, нежели спрашивал. И прежде чем я успела сказать хоть слово, тут же продолжил: — Я дорожу людьми, вверенными мне отцом, больше, чем собой. И поверь, долгое время рассчитывал все риски, возможности, итоги. Война – это способ манипуляции, сотни абсолютно невинных жертв. Люди воюют, чтобы померяться чле… половыми органами руками чистых и обычных граждан. Мне такое не надо. Я выбрал сдаться, но сохранить жизни людей.
Глядя на Алекса Кроуфорда, я верила в то, что он говорит. Мужчина был полон противоречий! Он тот, кто на смертном одре беспокоится за жизни других больше, чем за свою. Но он по-прежнему и тот, кто держал меня в страхе все это время.
И только в тот момент я с горестью поняла, что раздражает меня в этой ситуации больше всего! Алекс мил со всеми: от служанки с дворецким до Сьюки. Кроме меня, Руби.
Во мне проснулась странная обида и полное непонимание: чем я заслужила такое отношение? Будто ребенок, которого любят меньше, чем других братьев и сестер.
Стоило промолчать, так было бы разумно. Но внезапный порыв расставить все точки на «і» разрушил все мои старания быть незаметной:
— Зачем ты вел себя так с Руби?..
— Что? — немного растерявшись от такой резкой смены темы, Алекс повернулся ко мне, сфокусировав свой немного расплывчатый взгляд на моем лице. Его туловище было обнажено, по прессу стекали капельки пота, а грудь тревожно вздымалась. Явно данная тема радости ему не доставляла.
— Ты все понимаешь! — одернув руку, я вскочила на ноги, вымеряя шагами комнату. Мои руки были сложены на груди крестом, а слова вырывались рваными, эмоциональными фразами: — Черт, ты сделал все, чтобы… Руби тебя ненавидела. Все, Алекс! А теперь возмущаешься? Ждешь чего-то? Или ты хотел загладить цветочками изнасилование? Подарками – рабство? И, (о, мое любимое!) домом – ребенка, рождение которого даже не было согласовано?!
Я уставилась на Кроуфорда, который почему-то все это время молчал, глядя куда-то в стену. Черт, как же раздражало его безразличие даже в такой важный для меня момент! Придя сюда, я рисковала всем. Поставила свою свободу на кон ради здоровья альфы и его стаи. Даже речи не шло о том, чтобы бросить его и свалить. А он просто, мать его, молчал. Меня это убивало изнутри, вырезая сердце заживо.
В какой-то момент тишины я решила про себя, что хватит. Если раньше я могла прикрыться словом «заставили», то сейчас сама пришла. Сама виновата. Пора и честь знать.
Резко развернувшись, быстрым шагом направилась к двери, чтобы уйти прочь из этого дома раз и навсегда. Меня переполняли эмоции, где правила обида и моральная усталость. Но когда мои пальцы коснулись ручки двери, я услышала позади обрывистый шёпот:
