– Типа того. – Он снова набросился на нее. Если ему удастся сомкнуть руки у нее на шее, он закончит все за полсекунды – она окажется на небесах, не успев даже услышать треска. Она присела. И его руки сомкнулись в пустоте. – Это правда не имеет значения. Мне очень жаль. Но я должен это сделать. Вы… я считаю, что вы очень опасны. Простите, – добавил он невпопад.
– Придурок, ничего ты понимаешь! Вон из моего дома!
Она схватила статуэтку с полки, висевшей рядом с ее головой. Дерик присел, но недостаточно быстро – фигурка «Драгоценные моменты» размером в пять дюймов ударила его в лоб как раз над правым глазом и разбилась. Когда он вытряс осколки фарфора из волос и вытер кровь со лба, доктор Ганн уже мчалась по коридору.
Дерик с мрачным видом потащился за ней. Он не очень любил убивать – за всю свою жизнь он убил всего двух человек, черт побери, и оба они были негодяями-оборотнями. Это было совсем другое дело, и случилось даже, можно сказать, в другой вселенной. Тогда он защищал Стаю, а это совсем не то, что сломать шею бедной девушке.
«Это тоже защита Стаи, старина. Ты бы лучше не сомневался. А теперь шевели мозгами!»
Он пытался шевелить. Честно пытался. Умом он понимал, что все это неправильно. И еще он понимал, что эта женщина – угроза для его семьи, для всего его образа жизни. Но он не был зол на нее, он не боялся ее, она была ничуточки не опасна, он не защищал территорию, и потому он не испытывал тех чувств, которые нужны, чтобы согласиться сломать человеку шею.
Не говоря уже о том, что эта Сара Ганн – девчонка что надо. Она ему действительно нравилась, пусть даже они и знакомы совсем недолго. Ему нравилась ее дерзость, нравилось ее легкомысленное благодушие и еще очень нравилось, как от нее пахнет – точно роза, завернутая в хлопок. Поскольку она врач, ему казалось, что она – приятно женственный вариант рассеянного профессора, а это уже само по себе привлекательно. В другое время и в другом месте он не устоял бы – обаял бы ее, отвел в хороший номер в отеле и…
В коридоре он ее нагнал, но она споткнулась, когда он протянул к ней руки, и он снова ее упустил. Конечно, упустил. Его сердце настолько не принимало в этом участие, что это было бы смешно, когда бы не было так чертовски грустно.
Она отпихнула его, лежа на полу, и отползла. Он снова протянул руки, но на сей раз оступился он и упал так тяжело, что щелкнули зубы.
«Господи, да поторопись же! Хватит тянуть! И так уже плохо, что ты должен убить ее, так сначала нужно поиграть в кошки-мышки? Напугать ее еще больше, чем она уже напугана? Козел!»
Вот только она не столько напугана, сколько разъярена. О, он чуял носом страх, как подводное течение под ее яростью, но в первую очередь она злилась. И за это она ему на самом деле нравилась. Любая другая женщина – человек! – лепетала бы в углу, умоляя не убивать ее.
Он поднялся на ноги – и сразу же получил удар по лицу упаковкой прокладок. Белые снаряды вырвались из заточения и посыпались на пол.
– Вот тебе… обломись! – взвизгнула она, запуская в него флаконом с духами.
Он рефлекторно присел, и флакон разбился где-то позади. В коридоре мгновенно запахло лавандой, он чихнул.
– Вон!
– Не могу, – сказал он и снова чихнул. – Знаете, вы только постойте минутку смирно, и все будет кончено за…
– Мать твою!
– Верно. Конечно, это так понятно. То есть я тоже не стал бы стоять смирно. О'кей, – добавил он успокоительно, хотя и непонятно в каком смысле. Что именно было о'кей? Ничего. Ничего, хоть ты тресни.
Он последовал за ней в спальню и содрогнулся при виде жуткого беспорядка – казалось, здесь уже кого-то убили. Потом до него дошло, что она просто неряха. Почти на всей мебели валялась одежда, и нельзя было понять, какого цвета у нее ковер – по всему ковру было разбросано всякое барахло.
Здесь тоже хватало подходящих снарядов, а ее меткость просто устрашала – он был от природы быстр и проворен, но сейчас эта женщина, охваченная ужасом и негодованием, была чуть-чуть быстрее: она осыпала его снарядами и визжала, как пожарная сирена. В среднем два раза из трех он уворачивался, но все равно его не миновали: кувшин из Нокзима, пустая ваза, от которой пахло затхлой водой и увядшими цветами, кейс для DVD (Vertigo), пульт дистанционного управления, пустая коробка из-под шоколада «Годива», упаковка CD-дисков, книга Стивена Кинга в твердой обложке «Темная башня» – мамочки, да сколько же она весит, эта книга?
«А ты заметил, что не сумел убить ее? Ясное дело, ты доложишь об исполнении по телефону. Но ведь ты же оборотень в расцвете сил. Так почему она до сих пор не труп?»
Его внутренний голос таинственно напоминал голос Майкла, а потому он просто решил не реагировать. Нормально. Но он понял – уже коркой, а не подкоркой, – что так оно и есть. Он просто не может убить Сару. Всякий раз, когда он пытался приблизиться к ней, она спотыкалась, либо спотыкался он, либо она одерживала верх при помощи очередного снаряда. В голове гудело, думать было трудно.
И все-таки ей следовало быть покойницей как минимум три минуты назад.
Ладно, хватит валять дурака.
Она забралась на комод, вещей, которыми можно швыряться, там нет – боеприпасы иссякли. Однако вместо того, чтобы сжаться, она выгнулась, как кошка, у которой в лапах остается еще немного сил, чтобы нанести удар.
– Сукин сын, – проскрежетала она, охрипнув от истерических воплей. – Я ничем этого не заслужила…
– Пока – нет, – кивнул он.
– А теперь посмотри на этот бардак! Такого у меня еще не было! В доме черт ногу сломит, юбка порвана, на работе сплошные мертвецы, а спятивший белокурый жеребец – помощник механика – пытается меня убить! Сукин сын!
– Сегодня плохой день для нас обоих, – согласился он. И переспросил: – Белокурый жеребец? – Это было нелепо, но он почувствовал себя польщенным.
– Мать твою! Я хочу, чтобы ты отвял и оставил меня в покое, придурок!
Последние слова она прокричала, прокричала пронзительно, проорала. Ее ярость казалась могучей и необъятной – он не мог отделаться от запаха горящего кедра, этот запах душил его.
Вдруг боль у него в голове угрожающе усилилась – блин, ему показалось, что череп у него раскалывается! – и голова закружилась впервые в жизни. Это было крайне неприятно. И прежде чем он смог пожаловаться или понять, что происходит, в глазах потемнело, комната накренилась, а потом – потом уже ничего не было.
9
Скорее в приподнятом настроении, чем напуганная, Сара завершила работу – привязала Психованного Недоумка к кухонному стулу последним из мотков электропровода, которые достала из ящика с инструментами (любой одинокой женщине необходима такая вещь в доме). После чего встала, долго на него смотрела, а потом пошла за своей сумочкой.
