Иными словами, мой почерк.
На фотографии я и свадебный альбом, я подношу к глазам снимок с кровавым отпечатком. Можно подумать, сфотографировано снаружи, через окно шале, всего несколько часов назад.
В записке сказано:
Если ты предупредишь полицию, я сделаю так, чтобы они обнаружили нож с твоими отпечатками пальцев. Давай поиграем немножко.
Для начала избавься от этого тела. И слушайся указаний, продолжение следует. И очень быстро.
Д. С.
* * *
Я безуспешно ищу повсюду нож. На теле ровно тринадцать ран – аккуратных, глубоких, и все на уровне таза. Акт немыслимой жестокости. Без сомнения, какой-то психически больной человек в подробностях воспроизвел образ действий Дэна Салливана, сымитировал мой почерк в текстовых блоках и решил втянуть меня, автора, в свой коварный план.
Он хочет, чтобы Тедди за ним охотился.
Размышляя о своем катастрофическом положении, я долго смотрю на падающий снег. Если я решусь позвонить в полицию, то рискую попасть в ситуацию, из которой не смогу выпутаться. Потому что все свидетельствует против меня. Жертва как две капли воды похожа на героиню из «Уробороса» – следователя Викки Вандамм, которая работает с моим копом Тедди. Вплоть до черного лака на ногтях и марки кедов – «Converse». И потом, как мне объяснить полицейским, что я обнаружил труп по фотографии, которую, судя по всему, сам же сделал две недели назад? И как заставить их поверить в то, что у меня провалы в памяти? Они сочтут меня убийцей, сумасшедшим или даже и тем и другим сразу.
Я бросаю быстрый взгляд на труп. Вообще-то, забавно видеть почти идеального двойника партнерши Тедди. У меня складывается впечатление, что мы с ней знакомы, хотя это не так. Меня тошнит… А что, если это я…
Я поскорее отбрасываю эту мысль. Я не шизофреник, не страдаю раздвоением личности, а главное, я вообще не похож на убийцу. Я веду здоровый образ жизни, ну то есть нормальный – как все, несмотря на мрачные навязчивые идеи, которые существуют только у меня в голове и в придуманных мной комиксах. Кстати, и моя фотография, сделанная в тот самый момент, когда я рассматриваю свой свадебный альбом, доказывает, что я здесь ни при чем.
Я размышляю. Без сомнения, я имею дело со страстным поклонником моих произведений. С психом, который знал, где я уединяюсь, чтобы работать, который выследил меня и смог найти жертву, невероятно похожую на мою героиню. Меня обуревает чудовищная мысль: а что, если убийца этой незнакомой женщины и есть похититель моей жены? Что, если на такой поступок его толкнуло безумие?
И правда, в своей записке, обращаясь ко мне, он называет меня Тедди. А жена Тедди, как и моя, таинственно исчезла. Вообще-то, мой коп в третьем выпуске должен найти ее. Живой или мертвой, я пока не знаю…
От этого у меня по спине пробегают мурашки, я покрываюсь гусиной кожей. Не раздумывая, я затаскиваю тело в глубину пещеры. Я в последний раз смотрю на эту женщину. А затем спихиваю ее в расселину, которая уходит под землю, кажется, на много десятков метров. Эта дыра существенно облегчает мне задачу. Туда же я сбрасываю окровавленную гальку с берега и большой камень, на котором она сидела, как будто поджидая меня.
Я с отвращением отряхиваю руки. Никто не придет сюда до лета, и даже потом. Река слишком бурная, берег слишком узкий, чтобы отдыхающие отважились спуститься сюда. Может, только какие-нибудь ловцы форели заявятся в эти места, но они никогда не полезут в такую зловещую щель. Только бы эта женщина не оказалась жительницей деревни, только бы не это…
Я торопливо поднимаюсь на улицу. Снегопад и сырость не замедлят уничтожить кровавые отпечатки. Во всяком случае, я надеюсь.
Заметив толстую женщину с собакой, я становлюсь белее мела. И перевожу дух, только когда она, даже не обратив на меня внимания, сворачивает в переулок. Мужчина с дипломатом завершает свой обход неизвестно чего; его плечи и шляпа покрыты тонким белым налетом, резко выделяющимся на черном костюме. Я вижу, как и он тоже исчезает вдали. Кто же он на самом деле? И где прячутся все обитатели этой деревни? Где их автомобили, их дети? Если как следует поразмыслить, можно подумать, что находишься в декорациях из папье-маше, за которыми скрываются безжизненные марионетки.
Превозмогая тошноту, я усаживаюсь в свой «плимут», автомобиль, который вожу уже долгие годы. Несмотря на возраст, у него никогда не было ни одной поломки или аварии. Только пропавшее из салона зеркало заднего вида не восстановлено. Я думаю, он будет сопровождать меня всю жизнь, хотя я уже и не припомню, когда и где купил его. А самое невероятное – что я никогда и не пытался вспомнить. Сегодня, как, впрочем, каждый раз, мне это представляется странным. Хотя завтра мне будет на это плевать. И так всегда. Я частенько думаю, что у меня с мозгами не все в порядке.
Прежде чем тронуться с места, я смотрюсь в боковое зеркало заднего вида. Рожа как у покойника. Черты лица заострились, волосы, обычно довольно светлые, как-то потускнели, даже как будто стали темнее под этим черным небом. Густая борода скрывает нижнюю часть лица. Забавная метаморфоза: еще немного – и я перестану себя узнавать.
Я качу в сторону шале. Вокруг однообразный пейзаж, скала, лес и полное отсутствие жизни. Мне хочется поскорее оказаться дома, у меня есть одно срочное дело: сжечь эту проклятую записку и фотографию окровавленной ступни и вымыть руки…
* * *
18-е
Я только что провел чудовищных три дня – запершись в шале, поджидая возле окна и мучимый кошмарными мыслями. Я, всегда находивший успокоение во сне, боюсь заснуть. Сны мои ужасны. Я не способен отчетливо вспомнить их, но в этих сновидениях руки кукловодов пытаются расчленить мое тело, истерзать его, разодрать, растянув во все стороны. Я просыпаюсь в поту, со странным ощущением во всем теле, будто только что пробежал марафонскую дистанцию. В голове у меня мелькают страшные образы людей, превращающихся в оборотней: я вижу, как у них вытягивается нос, расходятся челюсти, из спины вылезают лопатки. Вот и со мной, похоже, такая же история.
После пробуждения меня порой охватывает жуткое чувство, будто за мной наблюдает что-то, чего я не могу идентифицировать. Не только снаружи, но повсюду, даже внутри шале. Как если бы что-то нездоровое витало в воздухе – невидимое и гнетущее. Бывает, я улавливаю перешептывания и даже поскрипывание, похожее на звук пера по бумаге. Только что, стоя под душем, я ощутил на коже тысячи кишащих насекомых и до крови тер себя мочалкой. Самые жестокие приступы случаются обычно среди дня и длятся иногда по нескольку часов. Эта нескончаемая пытка может свести с ума. Успокоение и отдых приходят только по ночам. Неужели я становлюсь психически больным? Что происходит с моим организмом, с моим сознанием? Или это одиночество и алкоголь до такой степени разъедают меня?
А самое главное, я не переставая думаю о трупе и о своем неразумном поступке там, в пещере. Об убийце-садисте, который рыщет где-то поблизости. У меня неоднократно возникало желание позвонить в полицию и все рассказать. Потом я отказывался от этой идеи. Я говорил себе, что раз я не получаю никаких известий, значит тела никто не ищет. Или же ищут, но в другом месте… Далеко-далеко отсюда.
