Так что пока я ничем не рискую. От этих мыслей я становлюсь отвратителен сам себе.
Сегодня утром я проглотил две таблетки от головной боли с капелькой виски. Когда я снова подошел к окну, мне показалось, что деревья как-то переместились. Мне нездоровится, я знаю, но, подобно Тедди, я больше не в силах помешать себе прикладываться к бутылке. Спиртное просветляет мне мозги.
Мне хочется посмотреться в зеркало – просто чтобы увидеть мертвый блеск в глазах. Но я тотчас осознаю, что ведь зеркала-то у меня нет. Я как-то не подумал привезти сюда хотя бы одно… Как можно жить без зеркала? Наверное, бывший владелец был странным человеком. Может, даже вампиром.
Я в одном халате выскакиваю из шале на мокрую от растаявшего снега землю. Только чтобы убедиться, что зеркала заднего вида сорваны и разбиты, а все четыре колеса проколоты. Задыхаясь, я бегом возвращаюсь в дом и запираюсь на два оборота.
* * *
20-е
Дни идут за днями. Мне бы следовало бежать, просить помощи. Я этого не сделал. Как будто что-то внутри моего существа удерживает меня здесь против моей воли и невидимые руки цепляются за меня, особенно днем. Вчера утром я хотел было отправиться в деревню, чтобы раздобыть колеса, но, едва я сделал несколько шагов, как назойливый голос приказал мне вернуться: мое тело больше не слушалось меня. Я вспотел, мне стало не по себе, и, ощущая боль в мышцах и костях, я в конце концов повиновался. Мое тело и сознание оказались во власти шале и этого отвратительного леса.
Но нынче вечером, когда наступит ночь и придет успокоение, клянусь, я покину это место, восстановлю свою машину и вернусь домой.
А пока я сижу перед эскизом. Я больше не могу пребывать в бездействии, я не выношу этого воображаемого поскрипывания, перешептывания, поскребывания на своих ладонях, в подмышках, на лице. И тогда я решаю начать третий выпуск «Уробороса». Я буду действовать интуитивно, что в корне отличается от моего привычного метода работы. Каким бы невероятным это ни показалось, но у меня уже есть наготове история, она как раз сейчас монтируется в моей голове. По меньшей мере начало истории.
Моей истории – с моего прибытия сюда.
Во втором выпуске мои герои, Тедди и Викки, расследуют серию гнусных убийств, которые залили столицу кровью. А под конец исчезает Люсиль, жена Тедди, – возможно, ее похитил убийца. Я говорю «возможно», потому что читатель остается в сомнении, хотя у него закрались кое-какие подозрения. Разумеется, я, будучи автором, знаю, что ее похитил Дэн Салливан. Согласно здравому смыслу, третий выпуск должен подхватить повествование там, где оно было прервано.
Я за несколько минут решил, что история начнется и целиком развернется в этих местах. Я уже воображаю себе поединок между Тедди и Дэном на фоне здешних роскошных горных пейзажей. Кто из них двоих одержит верх? Я и сам пока не знаю, со временем пойму. Но не исключено, что я сделаю так, чтобы восторжествовало Зло, – просто чтобы поразить своих читателей.
Я делаю глоток односолодового виски и, отбросив сомнения, хватаюсь за рисунки. Мне нравится мой персонаж Тедди, он постоянно со мной, даже когда я не рисую. Мне знакомы его жесты, его мысли и привычки – потому что они мои. Когда он с оружием в руках бегает по улицам, я слышу звук его шагов по мостовым. Я подобен ему, а он – мне, несмотря на то что я решил, что у нас с ним должна быть разная внешность. Он жгучий брюнет, а я блондин. У меня голубые глаза, а у него карие. Телосложение почти одинаковое (он чуть плотнее меня). Мы братья и друзья. Я не ограничиваюсь тем, что рисую сцены, я их проживаю – именно это, разумеется, и придает реализма моему творчеству.
Так вот, в начале третьего выпуска я представляю Тедди в шале, где он много лет назад провел первую брачную ночь; он с ностальгическим чувством листает свадебный фотоальбом. Я глубоко дышу, глаза смотрят в пустоту…
Прежде чем продолжить охоту на Салливана, Тедди принял решение на пару дней остаться в этом богом забытом месте и подвести итоги. И тут он обнаруживает эту странную фотографию с отпечатком окровавленной ступни. Кто вставил ее в его альбом, для чего?
Я набрасываю сцену такой, какую пережил сам: Тедди с суровым лицом и странной фотографией в руке. В нижней панели я пишу: «Следовать за ним по улице». Нахмурившись, я склоняю голову набок. Как странно, у меня ощущение дежавю. Взволнованный, я распечатываю фотографию босой ноги, сделанную мной на краю обрыва (оригинал я сжег), и кладу ее рядом со своим рисунком. Затем аккуратно пишу на ней тот же текст и вставляю ее в свадебный альбом, чтобы убедиться, что мое странное ощущение подтверждается. Так и есть…
Немного встревоженный, я возвращаюсь к своему сценарию. Я прекрасно представляю себе следующие сцены: Тедди отправляется в деревню, идет по следу с фотографии и натыкается на труп своей напарницы Викки и конверт со своим именем: «Тедди». Измученный, подавленный, он понимает, что убийца его провоцирует и хочет вызвать на поединок. На кровопролитную дуэль между Добром и Злом. И Тедди принимает вызов. Он избавляется от тела, столкнув его в глубокую расселину, возвращается в шале и терпеливо ждет, чтобы Салливан продиктовал ему последовательность событий, думая лишь об одном: собственными руками прикончить гнусного убийцу.
* * *
24-е
Я обессилел. В результате я просидел взаперти три с половиной дня, целиком поглощенный «Уроборосом» и тем способом действия, каким эскизы и монологи оживали под моим карандашом; спал я только урывками. Тедди днем и ночью трепещет во мне, я ощущаю его таким близким, почти слившимся со мной существом.
Приступы продолжаются. Подергивания, мышечные боли, рези; я испытываю болезненные ощущения даже в челюстях и глазных яблоках. Что же до голоса, то я стараюсь не обращать на него внимание. Я знаю, что он существует только у меня в голове и в конце концов всегда умолкает.
Вопреки этим трудностям я нарисовал четыре полных черно-белых кадра и даже не заметил, как пролетело время. Хотя дни мои тревожны и хаотичны, теперь я и ночью не знаю удержу. Тедди оживает, он водит моим пером, и мне остается только следовать за его импульсом. Никогда еще я не работал с такой скоростью, линия скользит – уверенная и вместе с тем легкая, тексты появляются будто сами собой.
Рисунки великолепны: овраг, горная река, деревня, которую я изобразил этаким загадочным местом, с каменными фасадами домов и не пропускающими света старыми засаленными занавесками на окнах. Не забыл я и про это шале, затерянное среди внушающих тревогу деревьев. Мой главный персонаж, Тедди, получается мрачным и харизматичным. Многое испытавший в прошлом, с всклокоченными волосами, с искаженным сознанием, он всегда замкнут, много размышляет, пьет односолодовый виски и подводит итоги своей жизни. Бросить все или продолжить преследование? Позже я решил ограничить его присутствие в сценах, отдав предпочтение пейзажу, атмосфере и тайне. В таком начале мне нравится привязка к фотографии, старт, сосредоточенный на интриге, ключа к которой у меня пока нет. Если бы у меня почти не закончились продукты, я бы продолжил. Я запасся провизией примерно на две недели. А сейчас близится конец февраля. Я мог бы продержаться самое большее три-четыре дня. В любом случае мне надо вернуться в город. У меня есть определенные обязательства – в частности, перед моим издателем, вдобавок мне совершенно необходимо, пока я окончательно не спятил, убраться подальше от этого места с его тайнами.
