Попробую-ка я сходить в деревню. Итак, я дожидаюсь наступления вечера, чтобы мои демоны наконец-то умолкли, а мое тело вырвалось из вязкого плена, который мешает ему действовать. Я достаю из ящика фонарь, мощный черный маглайт, как у моего героя. Заодно прихватываю «зиг-зауэр», которым обзавелся после исчезновения жены. Ну, то есть я предполагаю, что именно тогда. Потому что это я тоже забыл.
Кожаная куртка, как у Тедди. Влезть в нее оказалось трудно, – похоже, я растолстел от спиртного и торопливых перекусов полуфабрикатами, к чему пристрастился в последнее время. А главное, у меня все болит – все, даже пальцы ног.
Я выхожу. Погода не изменилась; мне кажется, будто в небе разлилась несмываемая тушь и безграничные тени распространились по всей Земле. Ее окутала ночь, глухая, безлунная. Деревня недалеко, всего в нескольких километрах, я рассчитываю найти там добрую душу, которая сможет вызвать аварийную службу. Пешком, при свете фонаря, закутавшись в плащ и уткнувшись носом в шарф, я иду вдоль дороги. На сей раз меня ничто не преследует – никаких поскрипываний, поскребываний, – я ощущаю себя свободным, «нормальным». Разумеется, на всем протяжении этого долгого пути я не встречаю ни одного человека, все вокруг мертво. После этой ночи я решил никогда больше не ходить в деревню. Кстати, я, наверное, продам это шале…
Скопление домов, теснящихся на улочках, напоминает саму деревню, холодную, суровую. Вдобавок ночью она превращается в какую-то наводящую ужас бесформенную массу. Я сохраняю в памяти этот невероятный образ для будущих рисунков; пейзаж третьего выпуска полностью сложился. Я замечаю, что в деревне напрочь отсутствует уличное освещение. В небе ни звездочки, не по чему ориентироваться. На пару секунд я замираю и закрываю глаза: ни звука, ни дуновения ветра, ни шороха крыльев. Как если бы Земля перестала вращаться и время остановилось.
Оказавшись на какой-то случайной улице, я стучу в первую попавшуюся дверь и не получаю никакого отклика. Естественно: среди ночи эти люди должны вести себя крайне недоверчиво… Я повторяю попытку в доме напротив, потом опять перехожу на другую сторону. Грязные, непроницаемые даже для моего фонаря занавески не шевелятся. Нигде не загорается свет, не скрипит, выдавая чье-то присутствие, лестница или пол. Я сворачиваю в тупик. Здесь дома расположены ниже уровня улицы: чтобы подойти к двери, надо спуститься на несколько ступенек.
Неудача за неудачей. Ничего не понимаю. В последнее жилище, расположенное в этом тупике, я колочу сильнее. Стучу в окна – безуспешно. Надоело, мне обязательно нужна помощь. Я подбираю с земли камень и кидаю в стекло. Хотя бы отреагируют.
Опять ничего… От безысходности и бессилия я принимаюсь орать в темноте. Наверное, это кошмарный сон, иного объяснения не существует.
Вопреки ужасу, схватившему меня за горло, я решаю войти в этот дом. Выдавив локтем осколки стекла в оконной раме, проникаю внутрь.
И не верю своим глазам.
Комнаты пусты. Ни души, ни мебели, нет даже люстр или простых лампочек. Ни одного выключателя. Как будто… Как будто здесь вообще никто никогда не жил. Я провожу пальцами по стенам, полу: ни пылинки. Совсем обезумев, я немедленно ухожу. Может, в этом доме больше не живут? Или кто-то другой собирается сюда въехать и недавно побывал здесь, все прибрал и вымыл? Почему бы не тот мужчина в шляпе? Обследователь? Агент по недвижимости?
Но зачем тогда оставлять на окнах эти грязные занавески? Зачем создавать впечатление, будто здесь кто-то живет, хотя никого нет? Это лишено всякого смысла.
Я должен понять. Я разбиваю окно другого дома. Потом следующего, потом еще одного. Никого и ничего. Все без исключения дома пусты. Ни выключателя, ни единого признака того, что здесь когда-то жили люди. Я буквально разбойничаю на улицах, крушу все изо всех сил, ору все громче – но мне отвечает только эхо моего отчаяния. Я не понимаю, что происходит, знаю только, что мне надо немедленно убраться из этого зловещего места.
А когда я, задыхаясь, добираюсь до шале, луч фонаря выхватывает из тьмы нечто невообразимое. К двери приколочен коричневый конверт. На нем написано: «Бездна»…
* * *
Я сошел с ума. Могло ли быть иначе? В правой руке я держу этот конверт с единственным словом, написанным моим почерком или, скорее, почерком Дэна Салливана. В другой у меня обгоревший эскиз, на котором я вижу изображение своей правой руки, держащей тот самый конверт, на котором тоже написано «Бездна». Между этим остатком нарисованной в прошлом и сожженной иллюстрации и реальностью, которую я сейчас проживаю, нет никакой разницы.
У меня кружится голова, мне нужно прилечь. Неужели я в самом деле лишился рассудка до такой степени, чтобы вообразить все это? Деревню-призрак, труп в пещере, эти написанные моей собственной рукой послания… А что, если всего этого не было в реальности? Если все это существует только в моей голове?
Глаза у меня слипаются, сознание ускользает, но я не хочу впадать в забытье. Я должен сейчас же бросить вызов этому кошмару. Лицом к лицу встретиться с непостижимым. Я знаю, что я не безумец.
Занимается день, очень скоро Захват – мне необходимо так это назвать – доберется и до меня самого. Я долго размышляю, мысленно перебирая все возможные объяснения подобной ситуации. Обзор завершается очень быстро: ни одного правдоподобного объяснения нет. От самого нелепого из них у меня кровь стынет в жилах: с первого по пятнадцатое число я сочинил, а потом нарисовал сценарий, который и проживаю в этот самый момент.
И этот сценарий, который я сейчас проживаю… ну да, я заново рисую его. Это как змей, вцепившийся в собственный хвост. Уроборос. Вот черт, да ведь это же название моей трилогии…
Я с остервенением отбрасываю в сторону эскизы и обеими руками хватаюсь за голову. Я уже не знаю, что делать. Как бы поступил на моем месте Тедди?
Сперва он пропустил бы стаканчик, а уж потом стал бы смотреть, что внутри конверта. Я сделаю как Тедди. Я одним глотком приканчиваю последние сантилитры виски. Разглядываю свои дрожащие пальцы. Они распухли, ногти отросли. Что со мной?
Я с опаской надрываю плотный коричневый конверт. Что на сей раз приготовил для меня Дэн Салливан? Внутри я обнаруживаю нацарапанное на клочке бумаги сообщение, почерк, разумеется, мой:
В ящике комода у тебя в спальне… Д. С.
Снова его жуткие игры. Этот псих забрался в мой дом, в мое личное пространство. Волосы у меня встают дыбом. Я бросаюсь в спальню, выдвигаю ящик и роюсь в нем в поисках другого фотоальбома: мы с Катей в отпуске в Марокко. В начале второго выпуска Тедди со своей женой Люсиль был именно там…
Теперь мне становится понятно, почему я тогда раскрыл свадебный альбом. Вероятно, во время провала в памяти я получил от Салливана первое послание с указанием, где искать. Он наверняка сунул туда снимок отпечатка окровавленной ступни.
Охваченный тревогой, уверенный, что за мной наблюдают, я резко оборачиваюсь. И у меня глаза вылезают из орбит. Я чувствую, как обитающее в этом доме коварное существо ощупывает меня, скользит своими длинными костлявыми руками по моему лицу, по спине. Мне опять зябко, я укутываюсь в халат и принимаюсь листать альбом. Как я и ожидал, среди красивых фото с пальмами и белыми песчаными пляжами я натыкаюсь на снимок, резко отличающийся от всех остальных. На нем хорошо известное мне место.
