– А что это такое? Вы занимаетесь биороботами?
– Это подразумевает скромный заработок и массу удовольствия от кучи молекул – я не стану утомлять вас их названиями.
Он замолчал, с тревогой поглядывая на вентиляционную решетку. Несколько секунд он сидел неподвижно, глубоко задумавшись. Вдруг его лицо помрачнело, грудь расширилась, будто ему тоже стало трудно дышать. Он побледнел.
– Что-то не так? – спросила Джильда.
– История с птицами, которых по указанию капитана должны были искать члены экипажа, вам о чем-то говорит?
– Я видела птицу, да, сразу после того, как корабль отчалил; кажется, это было в третьей секции. Она была похожа на малиновку, с красивой розовато-красной грудкой. Птица забилась в туалетную комнату.
Ален подался вперед с серьезным лицом:
– Забилась в туалетную комнату? Как это?
– Дверь была заблокирована небольшим клином. Этот Лёфэ, тот, что взбунтовался, вызвал стюарда.
Ален встал и, пригнувшись, подошел к окну каюты:
– Тот, кто запер там птицу, хотел, чтобы ее обнаружили только после того, как судно покинет порт, когда все уже поднимутся на борт. Но почему ее заперли именно здесь, на нижней палубе? Чтобы птице было труднее выбраться?
Джильда покосилась на Джереми. Усевшись на верхней полке, он играл со своими машинками.
– Вы куда клоните? – спросила она.
– Что было дальше с птицей?
– Стюарду удалось ее поймать, но потом она вырвалась у него из рук. Птица пролетела по секции и врезалась в иллюминатор. Какой-то ребенок подхватил ее, но, кажется, она была уже мертва.
Ален закрыл дверь каюты.
– Выключите верхний ночник!
Сам он погасил свет внизу. Джильда объяснила сыну, что сейчас ненадолго станет темно. Она нажала кнопку, и каюта погрузилась во тьму. Ален приник к оконному стеклу:
– Сделайте, как я. Смотрим и ждем.
Джильда вгляделась в окно:
– Но чего мы ждем? Снаружи совсем темно, мы в открытом море.
– Тот пассажир говорил про мерцание… Пусть глаза привыкнут к темноте. Хотя на корабле горит свет и немного освещает все вокруг.
Молодая женщина не понимала, к чему он клонит. В первой секции Лёфэ продолжал выкрикивать что-то в микрофон. Он пользовался возможностью излить свою ненависть и агрессию.
– Кто-нибудь заставит этого типа заткнуться? – проворчала Джильда. – Черт побери, на корабле ведь дети.
Она спокойно вернулась к наблюдению. Вдруг Ален воскликнул:
– Вон там, метрах в двадцати, слева!
Джильда повернула голову. Какая-то громада медленно удалялась и в конце концов растворилась в темноте.
– Это был…
– Корабль, – серьезно сказал Ален. – Огромный корабль.
– Пришел на помощь?
– Кто может идти с выключенными огнями? Нет-нет.
Джильда вздрогнула, в ее голове промелькнули самые худшие сценарии. Может, все они стали жертвами какого-то масштабного похищения? Что-то вроде пиратского захвата, как в Сомали? Еще она подумала о теракте: что, если кто-то собрался взорвать судно? Она старалась держать себя в руках, Ален наверняка ошибся: это, скорее всего, корабль, который шел на помощь, двигаясь по радару, и точка.
Через несколько секунд в слабом луче света, как в китайском театре теней, проступил еще один силуэт. Внезапно Джильда увидела, как немного выше зажегся огонек, будто кто-то включил и тотчас выключил лампу. Это длилось всего долю секунды, и все же молодая женщина успела заметить на палубе судна быстро движущиеся фигуры. Затем, еще выше, обозначились длинные четкие контуры, вытянутые, как пальцы, с большим вращающимся куполом наверху.
Джильда отпрянула от окна, зажав рот ладонью.
– Военный корабль… – прошептала она. – Боже, там военный корабль.
В этот момент раздался женский вопль:
– Доктора, скорее! Есть где-нибудь доктор?
Ален выскочил из каюты. Джильда снова включила ночник и взяла Джереми на руки. Она закрыла шторкой иллюминатор, будто защищаясь от внешней угрозы. Что, черт возьми, происходит? Откуда взялся военный корабль? К этому моменту пароход стоял уже почти три часа. По графику все пассажиры должны были вскоре высадиться на берег и разбрестись по улицам Барселоны. Она нежно поцеловала сынишку в лоб:
– Теперь, малыш, будем держаться вдвоем. Что бы ни случилось.
Помня о том, какой хаос царит сейчас в коридоре, она решила не усугублять ситуацию и не рассказывать никому об этих призрачных видениях в иллюминаторе: скоро рассветет, и любой сможет увидеть все своими глазами. Она вышла в коридор и протиснулась между пассажирами, привлеченными призывами о помощи. Ребенок продолжал вопить так, что звенело в ушах. Было невыносимо жарко, запах пота становился нестерпимым.
Ален двинулся по коридору направо, потому что крик разносился из третьей секции. В окне аварийной переборки показалось лицо женщины лет сорока.
– Расскажите, что там случилось, – попросил Ален, остановившись в метре от двери.
Он держался настороже.
– Вы врач? – спросила женщина.
– Да.
– Там в первой каюте ребенок. Минут десять назад у него началась рвота. Температура поднялась очень быстро, в жизни такого не видела. Мы раздобыли термометр, он показал 40,3°C. Здесь ни у кого нет лекарства, чтобы сбить температуру.
Рубашка Алена была мокрой, вспотели даже волосы на затылке.
– Есть ли другие симптомы? Кашель? Сыпь, покраснение?
– Минут за пять до того, как его вырвало, у него текла кровь из носа.
Ученый замер на несколько секунд. В его голове мгновенно сложилась жуткая картина, и, похоже, она уже воплощалась в жизнь. Птица, мечущаяся по подсобке, выключенный кондиционер, военные, которые, вне всяких сомнений, приказали остановить судно… Что это – совпадение? По телу будто прокатилась волна, ему казалось, будто ноги вот-вот подломятся. Он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Настойчивый голос вернул его к реальности:
– …Что нужно делать?
Алена трясло, он был мертвенно-бледен.
– Снимите с ребенка одежду, – с трудом проговорил он. – Попробуйте снизить жар, приложив ко лбу влажную ткань.
Он повернулся и обратился к мужчине, чей младенец плакал:
– У вас есть адвил?
Тот кивнул и побежал за лекарством. Тем временем Ален вернулся в свою каюту. Открыв чемодан, он вытащил пару латексных перчаток и натянул их на руки.
Отец вернулся с коричневой бутылочкой. Ален взял ее и сел возле иллюминатора. Джильда, встретившись с ним взглядом, прочла осязаемый ужас – такое она редко видела в глазах человека.
