Пока Уотсон говорил это, его взгляд не отрывался от массивной фигуры Декера.
— Вот все, чем он занимался, — водил фуры туда-сюда по всему Среднему Западу и до Техаса.
— Насколько он был близок с Дебби?
Уотсон неловко потер деформированную руку.
— Не очень. В смысле, мы виделись только по праздникам. Но, по правде говоря, у нас с ними были не очень хорошие отношения. Теща никогда мне не симпатизировала.
— А мужчина с ним рядом? На вид фотография довольно старая.
— Это мой дед, Саймон Уотсон. Он умер… лет шесть назад. На этом снимке он еще молодой.
— То есть он прадед Дебби, — сказал Декер.
Уотсон кивнул.
— Он дожил до девяноста с лишком лет. Пил, курил и плевал на все, как он любил говорить.
— Но Дебби знала его, если он умер только шесть лет назад?
— О, да. Собственно, последние пять лет он прожил с нами.
— И она проводила с ним время?
— Конечно. Дебби была еще ребенком, а у прадеда была интересная жизнь. Воевал на Второй мировой, потом в Корее. Потом уволился со службы и пошел работать на Министерство обороны уже штатским.
— Чем он занимался?
— Ну, он работал на военной базе, когда та еще действовала.
— На той, которая рядом с Мэнсфилдской средней школой? База сухопутных войск «Макдоналд»?
— Верно.
— И что он там делал?
— Дед сменил несколько работ. Он был специалистом по технике и строительству. Так что занимался разным оборудованием.
— Вы помните даты?
— Слушайте, ну какое это имеет отношение к делу?
— Мистер Уотсон, я просто ищу следы. Вы помните даты?
— Наверняка не скажу… — Он умолк и задумался. — Он уволился из армии в шестидесятых. Потом пошел работать в «Макдоналд», наверное, в шестьдесят восьмом или в шестьдесят девятом… Должно быть, в шестьдесят девятом. Я помню, в то время астронавты высадились на Луну. И дальше он работал там, пока не вышел на пенсию. Примерно через двадцать лет.
— И база была закрыта восемь лет назад.
— Похоже на правду.
— Это был не вопрос, мистер Уотсон. Она была закрыта восемь лет назад, в понедельник. В тот день шел дождь со снегом.
Уотсон странно посмотрел на него, потом откашлялся.
— Ну, если вы так говорите… Я не помню, чем занимался даже на прошлой неделе. В любом случае, Пентагон провел реорганизацию своих баз, и Берлингтон проиграл. Я слышал, бо́льшую часть перевели на восток, может, в Вирджинию… Поближе к Дяде Сэму и его вашингтонским долларам.
— То есть можно допустить, что Саймон говорил о своей работе на базе с вами и Дебби.
— Ну да… в смысле, о той части, о которой мог. Кое-что было засекречено, думаю, вы бы это так назвали.
— Засекречено?
Джордж улыбнулся.
— Не думаю, что они занимались там ядерным оружием или чем-то таким. Но военные всегда любят секреты.
— Так что же Саймон рассказывал вам? В смысле, о базе?
— Всякие истории. Люди, с которыми он встречался. Иногда — работа, которой он занимался. Они много лет достраивали базу. Стройки, стройки, стройки… И все, кто там работал, отправляли своих детей в Мэнсфилд. Там учился его сын — мой отец. И я пошел туда. И моя жена.
— Дебби когда-нибудь пересказывала вам какие-то подробности историй прадеда?
— Ничего не припоминаю. Когда Дебби подросла, она стала проводить с ним меньше времени. Старики и подростки, вода и масло. Думаю, дед был не таким уж прикольным… — Джордж опустил взгляд. — Наверное, и я тоже.
— Хорошо, теперь расскажите мне про остальные снимки…
Через полчаса Декер вновь шел по темным улицам.
Человек в камуфляже был в доме Уотсонов и написал на доске код, зашифрованный в нотах. В этом Амос не сомневался. Он не знал, о чем говорится в сообщении, и не знал, что этому человеку было нужно от Дебби. Однако почему же из всех учеников Мэнсфилда он взял в союзники именно ее? Должна быть причина. Веская причина.
Его телефон зазвонил. Ланкастер.
— Бюро считает, что они взломали код. Какой-то подстановочный шифр. На самом деле, довольно простой. Ну, на самом деле они уверены, что взломали его.
— Как, интересно, они могут быть в этом уверены?
— Из-за содержания сообщения.
— Мэри, не тяни резину. О чем там говорится?
Она набрала в грудь воздуха, и Декер насторожился.
— Там говорится: «Хорошая работа, Амос. Но этот путь, братан, не приведет тебя туда, куда ты хочешь».
Глава 23
«У меня приобретенный савантизм».
«Точнее, у меня высокофункциональный приобретенный савантизм».
Декер лежал на кровати в своем однокомнатном доме в «Резиденс Инн». Он не спал. Он не мог спать.
«Орландо Серрелл».
У Орландо Серрелла тоже был приобретенный савантизм, полученный в десять лет после удара по голове на бейсболе. С того момента он получил необычные способности к календарным расчетам, исключительную память на погоду в конкретный день и возможность почти полностью вспомнить, где он был и чем занимался в любой день.
«Дэниел Таммет».
Дэниэл Таммет в раннем детстве пережил серию эпилептических припадков. Пережив этот, едва не ставший смертельным, опыт, он превратился в одного из величайших умов столетия, способного воспроизвести число «пи» с точностью до двадцати двух тысяч знаков после запятой и выучить иностранный язык за неделю. У него диагностировали синдром Аспергера, и он тоже, как Декер, видел цифры и другие вещи в цвете.
Амос изучил все, что смог найти о савантах, которые не родились с этими способностями, а получили их в результате какого-то события — травмы в случае Серрелла или уже имевшегося заболевания в случае Таммета.
В мире было не много савантов, и Декер оказался совершенно не готов вступить в их ряды. Когда Лекруа свалил его на футбольное поле, врачи, которые тщательно исследовали голову Амоса, пришли к заключению, что эффектов от травмы было два. Во-первых, травма открыла в его мозге каналы, прочистила сток, и информация стала двигаться намного эффективнее. Во-вторых, она закоротила какие-то цепи, дав ему способность видеть числа в цвете.
Но это было всего лишь предположение. Декер пришел к выводу, что сегодня врачи знают о работе мозга всего чуточку больше, чем сто лет назад.
Амос очнулся в больнице после удара и посмотрел на монитор, по которому бежали цифры его состояния. Он увидел свой пульс, 95 — тот же номер, что и на его футбольном джемпере, — фиолетовой девяткой и коричневой пятеркой. До травмы Декер даже не знал, как выглядит фиолетовый цвет. И эти цифры разбухали в его голове, огромные, мощные. Он видел каждую их деталь. Они казались живыми существами.
