Демон принес ее сюда, он летел, пользуясь своими огромными крыльями. Она находится в другом мире, выход из которого неизвестно, есть ли вообще. Омела вдруг вспомнила, что в своем мире, когда она решилась на странный и пока ничего не гарантирующий поступок, ей нужно было просто позвать перевозчика. Что, если она попробует так сделать сейчас? Вдруг просто надо позвать, чтобы выбраться и снова очутиться в своем мире?
— Харон… — тихо позвала Омела. — Вытащи меня отсюда… Пожалуйста…
На глазах девушки навернулись слезы. Она крепче вцепилась пальцами в плечи и зажмурилась…
— Куда-то собралась? — раздался позади недовольный рык.
Омела испуганно обернулась. Перед ней стоял обнаженный Демон. Его сильное большое тело переливалось рыжими пламенными всполохами. Во взгляде горел яростный огонь.
— Домой… — честно призналась Омела.
— Твой дом теперь здесь, — ответил Демон.
— Но ведь… Харон… мы договаривались… — Омела с ужасом лепетала что-то, осознавая, что Льюис не шутит.
— Забудь! Ты теперь принадлежишь мне! — его взгляд прошелся по телу девушки так, что она словно почувствовала его прикосновения. Вздрогнула, встала боком, стараясь закрыться от него.
— Значит, я не прошла испытание? Или прошла? Может, надо еще? — внутри Омелы поднималась злость. Как же так? Ее обманули? Она ведь согласилась только из-за того, чтобы спасти брата. А теперь что получалось? — Ты по счету который? Харон сказал, что вас должно быть тринадцать. Сколько демонов еще должны получить меня?..
Понимала ли она что говорила? Кому она это говорила? И зачем? Вряд ли. Ее понесло, и, казалось, ничто не могло ее остановить.
— Замолчи, человечка!!! — Демон рыкнул так, что у Омелы разом подкосились колени, во рту пересохло, а дыхание застыло, как и момент, за который Демон успел подлететь и крепко схватить ее за горло. — Я твой первый демон! И последний! И единственный! Поняла?!
Его мертвая хватка сжимала ее горло так, что Омела не смогла бы ничего выговорить даже, если бы того захотела. Девушка изумленно и испуганно смотрела на Тринадцатого Воина, понимая, что он может запросто ее убить. Задушить или сжечь ее вцепившиеся в его сжимающую руку ладони своим яростным, обжигающим взглядом. Здесь, в этом мире. И она больше никогда не попадет домой. Никогда!
— Никто, кроме меня не посмеет до тебя дотрагиваться! Никого более не узнает твое припухшее и саднящее от моих ласк лоно! Никто не узнает вкус твоей девственной крови! Только я! Я один тобой владею! Телом и душой! Поняла?
Он дышал в ее губы, которые она от страха прокусила до крови. Тоненькая струйка стекала по подбородку девушки. Сильные пальцы Демона ослабили хватку. Его другая рука скользнула по ее талии, притянула к себе. Принялась аккуратно поглаживать. Девушка почувствовала, как ее страх медленно отступает, уступая место возбуждению. Уже знакомыми спазмами скрутило живот и между ног стало горячо.
Омела не знала, сколько прошло времени. Она смотрела в глаза Демона и ощущала, как его огонь медленно передается ей, охватывает, овладевает ее телом…
Но не душой! Ее душа жива! Она теперь это точно знала! И моментальный протест охватил ее.
— Будешь насиловать меня снова и снова? — сквозь зубы процедила. Зачем она это сказала? Чего хотела добиться? Омела не сознавала. Знала только одно — должна выбраться отсюда как можно скорее, чтобы увидеть своего брата. Хотя бы увидеть! Убедиться, что он жив и по-прежнему сражается за подвешенное на волоске здоровье…
— А ты хочешь? — Демон усмехнулся. — Могу устроить. Не знал, что ты это так скоро попросишь.
Его пальцы больно сжали ее ягодицу. Омела дернулась. Уперлась в каменную грудь Демона. Он прижимал ее крепко. Так, что животом она чувствовала, как наливается и растет его член, упираясь в нее. Он пульсировал, и у Омелы появилось странное желание поправить его рукой. Но она быстро прогнала эту мысль прочь.
— Так какие твои дырочки мы будем открывать сегодня? — его горячий шепот обжег ее губы. Ее разум боролся с собственным телом, которое вот-вот готово было предать. — Может, исследуем попку?
Омела испуганно заметалась, пытаясь освободиться из сдавливающих ее объятий. Напрасно. Только еще больше раздразнила в Демоне огонь. Теперь языки пламени на его груди сделались красными. Они волновали Омелу. И одновременно пугали.
— А, может, тебе захотелось попробовать меня на вкус? Впустишь до упора в свой очаровательный ротик, а? — Демон прерывисто дышал. И его член уже больно упирался в живот Омелы. Это его она должна впустить в свой рот?.. До упора… это как?.. Целиком?.. Он же огромный…
— Не надо… Прошу тебя, Льюис… — всхлипнула Омела. — Мне нужно домой, потому что там… умирает мой брат. Как я могу здесь… — она запнулась, — получать удовольствие… не думать… забыть… когда он там…
Она больше не могла говорить. Из глаз текли слезы. Тело вздрагивало, а грудь больно сдавливало горе. Конечно, только что сказанные фразы ошеломляли Омелу, но все перекрывалось ее желанием попасть домой. Вот посмотрит на брата, а потом… Будь, что будет! Она все выдержит! Все сможет!
Демон ничего не говорил. Слушал молча, не переставая удерживать ее в своих объятьях. Она выдержала паузу, за которую постаралась собрать остатки сил.
— Отпусти меня… Пожалуйста… Я только одним глазком посмотрю… А потом делай со мной… все, что хочешь… — на последней фразе ее голос охрип и оборвался.
— Хорошо, Омела, — Демон ослабил хватку. — Будь по-твоему. Я позволю тебе побывать дома, но, вернувшись, и ты хорошенечко постараешься сделать приятно мне.
— Спасибо… — Омела не слышала последней фразы, точнее, она оказалась для нее не важна. Ей разрешили вернуться домой! А что будет потом, ее не волновало.
В порыве она, сама не зная почему, припала к губам Демона и, зажмурившись, отдалась поцелую. Сладкому. Огненному. Томительному…
* * *
Омела открыла глаза. Тусклый свет освещал комнату, в которой она, казалось, много лет назад, уснула, приняв рекомендованную Хароном пилюлю. Она лежала под одеялом. По-прежнему обнаженная. И не было сил, чтобы вскочить и ринуться из этого места подальше. Омела порывисто дышала, все еще ощущая на своих губах его горячий поцелуй. Поцелуй Демона, чьей собственностью она теперь являлась.
Нужно было вставать.
Омела села на кровати. Вспомнилось, что она больше не девочка. Прижала колени, стараясь прислушаться к собственному телу. Ничего. Никакого дискомфорта, кроме ноющей раны от когтей. Теперь-то она поняла, чьи это были когти.
Шатаясь, словно от сильного головокружения, Омела принялась одеваться. Ей хотелось поскорее навестить брата. Она ведь не знала, сколько точно времени прошло с того момента, как она погрузилась в сон. День? Два? Может, неделя или даже месяц?
Как там Никита? Может, ему уже стало лучше. Ведь никто же не исключал помощь традиционной медицины. Вдруг случилось чудо? И доктор нашел выход? Какие-то внезапно объявившиеся препараты. А, может, брату просто стало лучше? По каким-то другим причинам?
