— Я больше не могу… Прошу тебя… Льюис…
Но он не отпускал. Продолжал покрывать ее лицо осторожными медленными поцелуями. Никогда и ни с кем такого не позволял себе. Обычно после секса оставался еще более неудовлетворенным, раздраженно выгонял истекающих соком девиц или уходил сам.
Теперь ему хотелось остаться. Понаблюдать за тем, как человечка начнет приходить в себя. Перестанет отвечать на его ласки и снова замкнется. Демон даже не сомневался, что случится именно так.
Вот она уже отдышалась. Открыла глаза и испуганно посмотрела на него. Не ожидала, что он смотрит. Тут же отвернулась. И он увидел, как быстро пульсирует на ее шее венка. Припал губами и слегка укусил, слушая, как остро отзовется на его прикосновения ее тело.
— А говорила, что не умеешь делать минет, — усмехнулся Льюис. — Лгала, получается?
— Нет! — она встрепенулась. — Я никому не делала! Никогда! — замотала головой, желая убедить его. Смешная. Так легко поддается на провокацию. Будто он не знал ее.
— Может, и в попку не давала? — тихо прошептал он ей на ухо, улыбаясь.
— Конечно, нет! — взбрыкнула, стараясь выбраться. Испугалась его девочка. И возмутилась одновременно. Ничего. Ничего. Постепенно и к этому привыкнет. Не сейчас. Сейчас ему было мало даже ее губ. Закрыл глаза и осторожно втянул ее запах.
Как странно. Чистота не померкла. Он не испортил ее. Не очернил. Чистота с безудержным запахом секса. Будто она вместо тела отдавала ему душу. Но с этим позже. Парадоксально. Демон уткнулся в ее волосы и еще раз принюхался.
* * *
— У меня получилось? — вдруг спросила Омела.
Демон оторвался от обнюхивания и посмотрел на нее.
— Отдать демонам…
— Я не транслировал, — его взгляд потемнел до угольного.
— Значит, зря?
— Ты не для демонов, Омела! — взревел он. — Ты для меня!
— Тогда зачем ты собираешься отдавать им мои эмоции? — она и сама не понимала, как получилось так, что она осмелилась. — Это нужно, чтобы спасти моего брата?
— Замолчи…
Она завозилась, пытаясь выбраться из крепких объятий Демона.
— Зачем я тебе, Льюис? — какая-то совершенно неведомая доселе обида застряла в горле. Она вдруг внезапно почувствовала себя маленькой девочкой, беззащитной и совершенно не способной ни на какие подвиги. Но ведь маленькие девочки часто совершают невероятное… — Неужели у вас здесь не хватает женщин? Отпусти меня… Пожалуйста… — Крупные слезы застыли в глазах Омелы, и она не торопилась их смахивать. Сквозь них все происходящее сейчас виделось расплывчато. И девушка даже на какой-то миг пожелала, чтобы так и было, чтобы слезы не падали. Потому что, если упадут, она снова увидит суровое лицо Демона.
— Куда ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? — он ухмыльнулся, а Омеле показалось, что вот теперь настал именно тот момент, когда стоило попросить.
— Домой…
— Я уже говорил, что твой дом теперь здесь. И… тебе туда нельзя.
Омеле показалось, что его образ, словно заволокло черными тучами, грозовыми, неизбежными. Ведет себя почти непринужденно, даже улыбнулся на секунду. Не добро, но хоть что-то. Вот сейчас возьмет и взорвется. Нет, не взорвется. Омела чувствовала, каким-то неведомым чутьем, внезапно появившимся из ниоткуда. Будто в какой-то момент ее вдруг что-то стало с ним связывать. Конечно, ведь от него теперь зависело не только ее будущее, но и жизнь Никиты.
Он перекатился на спину и сел на кровати. Омела вдруг почувствовала холод, будто ей вовсе и не хотелось, чтобы Льюис уходил.
— Почему? — выдавила из себя вопрос с большим трудом.
— Здесь ты под моей защитой, а там… Там ты остаешься девственной.
Теперь она не видела его лица, только спину. Мощную, напряженную, где каждый мускул переплетается с другим. Она заворожено смотрела, и ей хотелось прикоснуться. К этой силе, которая, захватив в плен, обещала защиту. Так ли это или нет — размышлять не хотелось. Сбудется или все полетит в бездну. Удастся ли ей выпросить для себя единственное, что волновало, заставляло дышать через раз и мириться со всеми выпавшими на ее долю ужасами, или Демон обманет и, наигравшись, избавится от нее, как от ненужной игрушки…
— Что это значит? — всхлипнула, хотя собиралась произнести уверенно — не хватило сил.
— То, что двенадцать демонов могут в любой момент разорвать тебя на части.
— Зачем? — голос девушки испуганно задрожал.
— Чтобы досадить мне.
— Потому что ты… забрал меня у них? — Омела не выдержала и, встав на колени позади него, положила обе руки на его плечи. Она застыла, не ведая, что делает и стоит ли продолжать. Но это безумное желание касаться его горячей кожи было сильнее ее. Девушка прислушалась и провела ладонями от мускулистой шеи по плечам.
— Да…
Его спина напряглась. Льюис не оборачивался. Будто ждал чего-то, а Омела подвинулась чуть ближе и… прильнула к его спине всем телом и зажмурилась. Сердце в груди бешено забилось. Как так? Она! Сама! К Демону, который держал ее в плену!..
Раз… Два… Три…
Она прикоснулась губами к его шее…
Четыре… Пять…
Осторожно разжала губы и дотронулась до кожи языком.
Шесть… Семь…
Кожа оказалась на вкус горьковатой и вместе с тем приятной…
Его руки обхватили ее бедра сзади, прижали к себе. Мышцы спины Демона сыграли так, что девушка остро почувствовала их сосками и животом…
Ах… Словно горячая лава, родилось у нее внутри тепло, разлилось по всему телу, зажгло…
— Омеееелаааа… — выдохнул Тринадцатый Демон.
Что она делала? Целовала Демона! Пробовала его на вкус и наслаждалась. Да! Она тонула в собственном удовольствии. Но это было так неправильно!..
Или правильно? Или именно этого от нее и хотят?
Между ног сделалось совсем горячо, и она не смогла сдержать стон. Оторвалась, испуганно открыла глаза и больно прикусила губу.
А в следующий миг оказалась на коленях Демона. Теперь уже к нему спиной. Она хотела стыдливо свести колени, но побоялась упасть. Голова кружилась неимоверно.
— Хочешь еще, малышка? — теперь он не улыбался, она не видела, но чувствовала.
Горячие ладони по-хозяйски заскользили по ее телу, и девушка почувствовала, как каждая ее клеточка вопит и умоляет, чтобы они не останавливались, продолжали. Она чувствовала попкой, как пульсирует налившийся новыми соками возбуждения его член, готовый со всей яростью вбиваться в ее узенькое лоно, разрабатывая, растягивая под себя…
— Я… не знаю…
Щеки вспыхнули, и она уперлась ладонями в бедра мужчины. А его ладони, наконец-то, накрыли ее остренькие изнывающие груди. Он медленно развел свои ноги вместе с ее ногами. Его губы коснулись ее шеи, прокладывая осторожную дорожку. И Омела задрожала всем телом. Умелые пальцы больно сжали обе горошины сосков, заставив ее закричать.
