— Необычное имя, — заметила Омела. — Ты… демон?
— Почти, — уклончиво ответила девушка, — я из низших.
— Прислуживаешь?
Агония ответила не сразу. Несколько секунд молчала, словно вопрос был ей неприятен.
— Помогаю по дому, — при этом ее глаза обиженно сверкнули, из чего Омела почувствовала какой-то подвох. — Пойдем, я покажу тебе сад.
— А Льюис не сказал, когда вернется? — просто спросила Омела.
— Господин никому не докладывает, куда он улетает и когда вернется, — сдержанно пояснила Агония.
Какая неприятная, подумалось Омеле. И как только Тринадцатый позволяет ей находиться рядом? Хотя, наверное, здесь и нет особого выбора. Но надо было признать, что эта прислужница была очень красива. Узкая талия, плоский живот, округлые бедра и наверняка идеальная грудь, размера четвертого. Словно под ладонь повелителя! Щеки Омелы вспыхнули огнем. Вспомнилось, что он не просто Тринадцатый демон, он демон плотских утех, тайных желаний, секса, страсти…
Омела задержала дыхание.
Они шли по саду молча. Гибкие ветви плодовых деревьев касались головы, предлагая насладиться сладкими плодами, похожими на хурму, яблоки и манго.
— Здесь красиво, — Омела постаралась переключиться. В конце концов, эта служанка не сделала ей ничего плохого. С чего бы ей испытывать к ней неприязнь? Просто за последние дни (если так можно было сказать) Омела слишком много пережила, вот нервы и разыгрались. Вместе с воображением.
— Здесь много деревьев, — проговорила она и через несколько секунд с улыбкой прибавила: — Как и отданных покорителю женских душ.
Омела сразу не нашлась, что сказать. Деревья — души. Неужели и она одна из таких? Покорившаяся. Та, что не смогла воспротивиться напору и его магнетизму. Демон…
А она-то подумала, что не безразлична ему!
Нет, правда, подумала! Дурочка…
Омела сжала кулаки. Пересилит себя. Просто показалось, что влюбилась. Она здесь не поэтому, так ведь? Ей же нужно спасти брата. Да. Именно за этим она и пришла сюда. И не следует что-то еще придумывать! Демон — есть демон! Он не просто так поиграть вздумал. Забрал тело, а теперь постепенно и душу отбирает. Такой же, как и остальные двенадцать. Ничем не лучше.
И если она когда-то там допустила мысль, что Тринадцатый спас ее…
Какое слово! ДЕМОН СПАС!
Дурочка ты, Омела! Куда уж глупее!
— А ты одна из них, да? — сквозь зубы спросила она Агонию.
— Конечно, — усмехнулась та. — На то он и покоритель.
Слезы обиды выступили на глазах Омелы.
Как же так! Когда она успела влюбиться? Влюбилась…
Отрицать очевидное не было смысла.
Менее часа назад она хотела лишь одного — чтобы он вернулся, и она снова оказалась в его объятьях. А потом она стала бы просить и умолять его спасти ее брата. Даже собиралась предложить свою жизнь взамен его…
Горький ком обиды подступил к горлу.
— И часто он… тебя?.. — Омела не смогла договорить. Не уверена была, что стоило. Просто вырвалось. Само.
— Ревнуешь? — Агония весело засмеялась.
— Нет, конечно! — огрызнулась Омела. — С чего бы это?
— С того, что ты уже отдала ему все.
— Что «все»?
— Невинность, тело, душу…
— Нет! Он сам…
Что она несла! Какую чушь говорила! Кому? Зачем?
Омела отвернулась, не желая больше оправдываться.
— Не волнуйся. Ему быстро надоедает однообразие. Еще пару раз, и сможешь быть свободна.
— Вот и хорошо! — бросила Омела, проглатывая обиду. — Значит, скоро отпустит, и я вернусь домой.
— Это вряд ли.
Агония глубоко вздохнула.
— Что это значит? — испуганно спросила Омела.
— Пока не знаю.
* * *
Его войска уже не было.
И он это прекрасно знал. Немного ослабил хватку, и тотчас почувствовал, как многомиллионная масса медленно переходит на сторону Саквела. Льюис зло оскалился, наблюдая за переходом с вершины. На равнине, словно огромное черное покрывало, колыхалась нечисть. Только один вопрос: с Диего или без?
Подавляемая ярость бурлила внутри Тринадцатого демона, словно лава в адовом котле. Льюис сжимал кулаки и разжимал их вновь. Весь Совет Демонов преклонился. Впрочем, вполне ожидаемо. Да. Именно ожидаемо. Он ведь этого добивался! Даже хотел смуты. Чтобы она, наконец, наступила, разгромив все вокруг и заполнив яростной чернотой каждый клочок этого никчемного мира.
Пусть случится великий взрыв! Пусть наступит в этой чертовой пропасти долгожданный Апокалипсис! Тринадцатый готов был к нему, как никогда.
Он все время воевал с кем-то, брал и подавлял, не оставляя при этом выбора ни темному, ни светлому, сжигая все на своем пути и подчиняя своей неизмеримой силой. Но что при этом оставалось ему самому? Ненависть? Ярость? Безудержные оргии во имя новых завоеванных земель?
Банально и избито. Будто померкло все. И когда это только случилось? Льюис не мог себе ответить на этот вопрос. Жажды завоевывать больше не было. Если не считать тех прихотей относительно его новой игрушки.
Он принес Омелу в свой дом. Туда, где не было доселе ни одной женской души. Если, конечно, не считать Агонии, которая прислуживала по хозяйству. Когда-то, очень давно (он уже слабо помнил, а, может, и не особо хотел вспоминать), Тринадцатый принес ее совсем юной к себе, привычно лишив прямо по дороге невинности. Она кричала и сопротивлялась, пока ему это не надоело. Несколько смен лун он забавлялся с Агонией. И она ни разу не отдалась ему по собственной воли, хоть и кончала по несколько раз за ночь. Не подавала виду. Мокрая была, аж хлюпала. И зажималась. Льюис насиловал ее, не заморачиваясь желаниями низшей демонессы. Вбивался и трахался до одури. Тогда еще мог так. Чтобы с удовольствием от самого процесса. Глубоко проникал так, что она, собрав последние силы, усиливала сопротивление. Как могла, но разве возможно справиться с покорителем миров? Всегда с гордым и каменным лицом. Лишь по внезапно расширявшимся зрачкам и по внутренней пульсации он знал, что она кончила. Всегда смотрела на него с ненавистью. А потом, когда он охладел к ней, вдруг смирилась. Смотрела на него побитой собакой, обижено. Осуждала, видимо. Иногда плакала по ночам, воскрешая в памяти их многочисленные моменты близости. Терла себя неистово и все также молча кончала. Ну, как же это глупо было! Поиграли и хватит.
Жаркая, огненная девочка была. Чем-то похожа даже на его Омелу. Льюис улыбнулся, вспоминая ее испуганно торчащие соски. Ммммм! Аж яйца заломило. Захотелось снова ворваться в нее. Даже без предупреждения и без прелюдий. Оттрахать по полной, не заботясь ни о чем. Как последнюю шлюшку. Чтобы выбить все мысли о том, зачем она согласилась быть здесь, с ним.
