— Даже, если ты полетишь туда сейчас… — хрипел демон, закатывая глаза, — не успеешь…
Мощным рывком Льюис отбросил противника в сторону, где бурлящая свинцовая масса, подобно болотной топи, засосала его в себя по самое горло. Тринадцатый развернулся и собирался взлететь, когда позади себя услышал ядовитый хрип:
— Сбегаешь? — Тирол из последних сил старался его удержать. — Я и другие демоны Совета будем расценивать твой побег, как мою победу…
Льюис обернулся и в следующий миг уже взлетел вместе с Тиролом ввысь, держа демона за грудки. Тот повис в воздухе, словно какая-то огромная и нелепая тряпичная кукла. Горячий свинец медленно стекал по одежде и тяжелыми каплями капал вниз.
— У всех светлых демонесс участь быть съеденными! Смирись… — и Тирол нанес удар, от которого Тринадцатого слегка повело, из-за чего он слегка ослабил хватку. — Она тебе не принадлежит…
— Значит, и тебе тоже!!! — сквозь сжатые зубы процедил Льюис. — А потому… исчезни!!!
От его злого рыка пространство вокруг пошло густой рябью. Тринадцатый полыхал ярким красным пламенем. Тирол испуганно переводил взгляд то на Льюиса, то на себя самого. Он исчезал. Исчезал! Так, как приказал ему покоритель миров…
Не дожидаясь финала, Тринадцатый взмыл ввысь.
* * *
То, что он увидел, удивило его не меньше, чем, если бы мир демонов решил воссоединиться с миром людей. Битва для Тринадцатого всегда была одинаковой. Либо противник не выдерживает напора и сдается, либо противника не остается. Рядом с его владениями стояла армия Диего в полном составе. Зловонная когда-то масса низших превратилась в нечто похожее на розовое желе, дрожащее и прилипающее. Некоторых стен дома не было, и Льюис решил, что их продавили низшие. Когда-то цветущая территория превратилась в паханое поле. Еще витали в воздухе густая пыль и память сражения.
Но если Диего не вступал в бой, то кто же превратил низших в розовое желе? Когда он улетал, никого кроме Агонии и Омелы в его доме не оставалось. Значит…
Тринадцатый влетел в разрушенный дом и увидел ее…
Она висела в воздухе и на серебряных натянутых молниях обеими руками сдерживала пронизанную розовую массу низших. Ее глаза горели белым светом, и она явно находилась в неком трансе.
Раненая Агония сидела на полу, прислонившись к стене. Криво улыбнулась, увидев хозяина, и опустила глаза в знак смирения.
Значит, Омела все-таки победила низших. Он осторожно приблизился к ней и мысленно позвал:
«Омела…».
Она встрепенулась и посмотрела прямо перед собой.
— Омела…
Свет моментально угас, а демонесса рухнула в объятия Льюиса.
— Ты пришел… — только и успела выговорить перед тем, как потерять сознание.
Он прижал ее к себе, как какое-то самое дорогое сокровище. Столько мыслей. Столько вдруг неизвестно откуда образовавшихся эмоций и чувств.
«Детка, потерпи только немного. Тебе так трудно пришлось, маленькая моя…». Он все это чувствовал и хотел сказать, но не мог.
Розовая масса низших существ, не переставая, терлась о его ноги. Омела изменила их. Но как? Как ей это удалось?
Его маленькая светлая демонесса, которую теперь он держал в своих объятьях. И которую никому и ни за что не отдаст, это точно. Он слишком долго ее ждал. Так долго, как никому еще не снилось. Целую вечность и еще немного. Станет ли эта вечность для него концом всего? Или началом чего-то нового…
Льюис неспешно покидал разрушенный дом, собираясь вернуться в логово на скале, туда, где он смог бы беспрерывно смотреть на свою девочку и ждать ее пробуждения. Это единственное, чего ему по-настоящему хотелось.
Все, что происходило до этого момента, вдруг стало не важно. И Тринадцатый Демон решил отпустить ситуацию с захватом власти. Нечего и не с кем делить. За его спиной все сложится ровно так, как и было до этого странного бунта. А потому его внимания совершенно не стоит.
Он соскучился по своей Омеле и его желания были непреодолимы.
Глава 18
Наступил, видимо, тот самый роковой момент расплаты за испытанные удовольствия, расплаты за любовь к демону. Так ведь нельзя. Не принято. Человек должен любить человека. А демон? Кого должен любить демон? Может ли он кого-то любить?
Омела не открывала глаза. Она лежала на большой мягкой кровати, застеленной черным шелком. Он раздел ее и теперь открыто любовался. Ей больше не нужно было смотреть, чтобы видеть. Пожалуй, с закрытыми глазами она теперь видела гораздо больше, чем с открытыми.
Его обнаженное, сильное тело нависало над ней, и сердце в ее груди бешено колотилось, заставляя грудь неровно вздыматься. Омела готова была просить приласкать ее, но отчего-то медлила. Им просто необходимо было застыть в пространстве вот так, распаляя своим бездействием желание друг друга.
Она любила его бесконечно. Так, как только может любить женщина. Не за что-то, а вопреки всему. Ей хотелось, чтобы он в очередной раз присвоил ее тело. А душу… Она отдала ее. Нет, не ему, но своей любви. Как и должно это быть в жизни.
Его горячая ладонь осторожно накрыла ее грудь, и Омела вздрогнула. Задышала часто, но глаза не открыла. Она слишком хорошо помнила лицо Демона, каждую черточку, каждый взгляд. И сейчас она совершенно точно могла бы описать, как он на нее смотрел. Сдержанно, остро, словно боясь испугать, но не в силах сдерживать собственное пламя…
Льюис…
Его губы поймали ее окаменевший сосок, вобрали, лаская расслабленным языком, словно успокаивая за пережитое. И будто бы оберегая, но подобная мысль показалась странной. Омела ощутила, как в животе привычно уже скрутились невидимые канатики, вызывая легкие спазмы подступающего удовольствия.
Ей хотелось бы, чтобы так было всегда, но… Долг внутри, казалось, был сильнее испытываемых чувств. Да и какая может быть любовь с демоном? А может быть. Она реальна и неоспорима. И кажется вполне естественной… теперь.
Она слегка приоткрыла губы, почти физически ощущая, как по ним скользит его пламенный взгляд. Касается, будто немного покусывая, как если бы это были его губы. И устремляется внутрь, связываясь с ее языком в сладком, упоительном шелесте.
Присутствие Демона слишком сильно волнует девушку, заставляя каждую клеточку ее тела нервно трепетать и жаждать прикосновений. И как же бесконечно больно возвращаться к реальности. Потому что просто нельзя иначе!..
— Скажи, в жизни ведь так же?
Его ладонь, едва касаясь, скользнула по ее щеке, и Омела почувствовала, как сильное тело Демона накрывает ее полностью.
— Немного хуже, — прошептал он ей на ухо, улыбаясь и ловя зубами мочку ее уха.
Омела почувствовала его напряжение и подалась навстречу всем телом, интуитивно раздвигая ножки, чтобы поскорее впустить Демона в себя. О, это странное и непреодолимое желание сливаться снова и снова в одно единое целое! Теперь не казалось чем-то пошлым и постыдным. Наоборот. Ее любовь требовала выход: отдавать ему саму себя — единственное, что у нее было…
