— Тише… Тише… Мы ведь никуда не торопимся… Или ты торопишься? Ммм? — спросил он шепотом, покрывая поцелуями тонкую девичью шею.
— Ты знаешь ответ, — вздохнула Омела, едва упираясь раскрытыми ладонями в сильную грудь. Она спустилась ниже, обхватывая окаменевший член и сжимая его. Зажмурилась, ощущая, как живот скручивает сладким спазмом. Она совсем потеряла голову. От его прикосновений и от своих собственных движений. Омела ощущала силу и заботу демона. Его власть над ней и сове желание покоряться и отдаваться ему по собственной воле. Как же это было приятно…
— Я не отпущу тебя… — Льюис опустил бедра так, чтобы изнывающая от напряжения момента головка встала у входа в ее лоно. — Разве тебе недостаточно того, что он будет жить? А ты останешься здесь, со мной, — и его бедра медленно подались вниз, пронзая и растягивая мокрое и узкое лоно.
— Льюис… Прошу тебя…
Острые ноготки впились в упругие мышцы спины Демона. Омела прикусила губу, ощущая, как все ее тело начинает дрожать от его медленных прикосновений.
— Хочешь снова его увидеть? — он вдруг вошел до упора, раздраженно и почти жестко, совсем не так, как она представляла себе. И совсем неожиданно принялся быстро вбиваться, до боли сжимая еще минуту назад изнывающую от нежным прикосновений грудь.
— Да, хочу… Ведь он мой брат…
Омела всхлипнула, пытаясь выбраться из-под Демона. Тринадцатый с силой толкнулся, до упора, так, что она застонала от неприятных ощущений. Одним движением он поймал ее запястья и завел ее руки за голову.
— Ты ревнуешь? — она спросила это вслух.
— Да! Да! Да! — сжимая зубы, словно от боли, каждое слово он сопроводил толчком, так, чтобы она осознала всю неприязнь его к этим самым людям. Ко всем, кроме нее! — Ты принадлежишь мне! Поняла! Мне!
Омеле показалось, что она сейчас снова потеряет сознание, но уже совсем от другого. От того, что он снова ее присваивал, в очередной раз вызывая во всем ее теле сладкий трепет, похожий одновременно и на отчаяние, и на несущееся огромным цунами удовольствие. Его член растягивал ее изнутри, терся о стенки, заставляя истекать соками. Омела елозила, упираясь пятками в скользкие простыни до тех пор, пока, Льюис ни встал на колени, подтягивая ее к себе за ягодицы. Свел ее ноги вместе, поднял кверху. И снова пронзил, положив горячую ладонь ей на живот.
Омела чувствовала, насколько она стала мокрой от дикого возбуждения. А он вдруг развел ее ноги и, закидывая себе на плечи, медленно опустился на разгоряченное ложе, одновременно впиваясь губами в ее лоно. Проворный язык мягко касался пульсирующей горошины и, становясь моментально острым и твердым, проникал внутрь. Это было восхитительно! Льюис наслаждался ее вкусом, и ей это безумно нравилось. Она хотела, чтобы так продолжалось вечно! Да! Хотела! Каждая клеточка ее тела дрожала и умоляла об этом! Омела то металась по простыням, безумно хватаясь и сжимая их, то зарывалась пальцами в волосы Демона, мысленно умоляя только об одном — чтобы он не останавливался! Ни теперь, ни когда-то потом! Но…
— Отпустиииии… — застонала она, захлебываясь оргазмом.
— Нет!
Омела уже не понимала, что происходит. Ее мысли, словно замедлились, а потом приостановились… Не стало ничего… Только жаркие губы Демона, только требовательные прикосновения и волнующие проникновения…
* * *
Он давал ей небольшую передышку, и продолжал снова. Время остановилось, чтобы дать этим двоим возможность насладиться друг другом.
Льюис больше не чувствовал себя демоном плотских утех. Теперь ему казалось, что он вдруг стал немного похожим на человека. Удивительно, но данное ощущение открывало некие новые возможности. Ему больше не надо было изображать из себя кого-то. Все роли осыпались в прах.
И в застывшем в воображаемом безвременье мгновении Льюис осознал, что способен… Это странное слово ускользало из мыслей, но вполне сформировалось где-то внутри его. Невозможно было его прогнать или вытеснить чем-то еще. Ничего похожего на это понятие нет и, наверное, не будет…
Его светлая демонесса отдавалась ему снова и снова. И Льюис никак не мог утолить свою жажду, прерваться, прекратить брать ее снова и снова. Он не мог. Не мог перестать целовать немного припухшие от его требовательных поцелуев девичьи губы, мять красоту жаждущих ласк округлостей с затвердевшими горошинами и темными ареолами вокруг. Он не мог перестать бесконечно вылизывать ее сладкий, источающий дурманящий запах цветок, расположенный между стройных разведенных в стороны ножек. Он хотел демонессу до безумия и понимал, что это не просто влечение, а нечто большее.
Льюис не желал прерываться еще и оттого, что в этом случае пришлось бы вернуться к ненавистному для него разговору. А следом за этим и мыслям о ее долге перед этим парнем! Как не ревновать! Льюис не мог себе представить разницы между любовью к брату и любовью к нему — демону.
А она любила Демона! О, да! Он наслаждался этим знанием, как если бы вдруг получил в подарок редчайшее сокровище.
Омела была его сокровищем!
Налитую сладким соком виноградину он аккуратно перекатывал по ее животу, а затем небрежным движением оставлял в пупочной впадине. Прокладывая горячую дорожку из поцелуев от измученных сосков до живота, захватывал виноградину губами и спускался ниже. А когда аккуратно и медленно начинал перекатывать виноградину языком по спрятавшемуся клитору, его светлая демонесса замирала, словно чего-то опасаясь. Глупая девочка. Она когда-нибудь, конечно, привыкнет к его странностям…
Через виноградину он чувствовал языком, как начинает бешено пульсировать ее клитор. Но хотелось ощутить ее волны пальцами. И Льюис, осторожно вводил средний палец в пылающее мокрое лоно. До упора. Медленно согнув палец, подушечкой нащупывал пульсирующую точку…
Ее руки, с силой вцепившись в промокшие от ласк простыни, едва подрагивали. Тело выгнулось, но застыло, словно изящная скульптура. Еще мгновение. Еще чуть-чуть его ласк, и она забьется и заплачет от очередного удовольствия. Его маленькая сладкая девочка…
Внезапно его внимание перекинулось на дверь.
— Я ненадолго, — насторожившись, Льюис поднялся с кровати. И улыбнулся, услышав в ответ недовольный стон Омелы. Скрыл бедра и нескончаемое возбуждение шелковой простыней.
Открыл дверь и вышел к почти отвесной лестнице. На ступенях стоял Харон.
— Льюис!
Тринадцатый резко захлопнул дверь и вспыхнул от ярости, что удовольствие пришлось прервать.
— Сейчас немного не до тебя, перевозчик! — рыкнул он на Харона, изо всех сил старающегося удержаться за раскачивающиеся от сильного ветра перила.
— Я знаю, покоритель миров. И, тем не менее, тебе придется меня выслушать…
— Говори же быстрее, перевозчик!
Харон старался отдышаться, но воздуха не хватало. Ему пришлось долго подниматься, прежде чем добраться до логова Тринадцатого Демона на скале.
