— Ты — моя утерянная когда-то душа, — произнес он, не отводя взгляда. Должен был сказать, чтобы ей стало легче, пусть даже ценой его собственного существования. — И я всегда буду рядом, клянусь. Где бы ты ни была, и где бы ни был я. Навсегда. Ты моя, Омела…
Льюис нахмурился и резко впился в ее губы огненным поцелуем. Словно жало ядовитой змеи, она почувствовала, как ее сознание погружается в темноту. Девочка, наверное, не вполне поняла, что происходит, но она услышала его и успокоилась, чему Демон внутренне порадовался.
Начало конца. Для него. А для нее — всего лишь начало всего.
Мягкие девичьи губы заледенели и перестали отвечать на его поцелуй. Ее глаза были закрыты. Тело обмякло. А Демон все еще продолжал гладить ее лицо и не переставал целовать. Оторваться от нее и осознать произошедшее оказалось поначалу слишком тяжело. И только когда ее сладкое и когда-то жаркое тело стало холодеть, Льюис, сжимая в своих объятьях Омелу, поднялся на ноги.
Она больше не дышала. Ее сердце перестало биться. А разум угасал с каждой секундой.
Только что он собственноручно убил свою демонессу…
* * *
Она сказала ему о любви! Сказала… А он? Отпускает…
И не этого ли совсем недавно она хотела больше всего? Оказаться в своем мире! Увидеть Никиту! Живым и здоровым! Чтобы снова зажить вместе спокойно и счастливо…
Не так… Теперь все не так… А как?
Омела больше не хотела уходить. Но и остаться не могла!
Все запуталось так, что выбраться из своих собственных мыслей, казалось, просто невозможно.
Она — светлая демонесса. Пыталась спасти названного брата. Любит демона страсти и похоти. И нет ей спасенья! А так хотелось спасти и себя, и его! Но она не знала, как это сделать! Вот если бы он ей подсказал…
Но он смотрел на нее так, будто прощался…
Говорил ведь, что никуда и никогда не отпустит! Рычал, что она принадлежит только ему одному! Раз за разом присваивал, связывая их души невидимыми связями. И Омела откуда-то точно знала, что душа у ее Демона есть. Возможно, поначалу маленькая и неразвитая, запрятанная где-то глубоко так, что ее почти никому не было видно. А теперь…
Омела ждала ответа. Он же не мог просто промолчать. Пусть не признаться в любви (она допускала, что демоны на такое не способны), но хотя бы дать ей надежду… На что?
Множество вопросов, ответов на которые она не могла найти.
— Ты — моя утерянная когда-то душа, — произнес он, не отводя взгляда. Как исцеляющим бальзамом на израненную душу легли его слова. — И я всегда буду рядом, клянусь. Где бы ты ни была, и где бы ни был я. Навсегда. Ты моя, Омела…
Поцелуй стал неожиданным. Огненным пламенем опалил, после чего Омела почувствовала, что дышать ей больше не требуется, а сердце ее навсегда перестало биться. А затем ее сознание словно отступило на несколько шагов назад. И Омела увидела себя и Льюиса со стороны. Он сжимал в объятьях ее безжизненное тело и не переставал целовать посиневшие губы. Будто не хотел замечать.
Нет! Нет! Нет!
Она изо всех сил кричала, но голоса слышно не было.
Льюис! Я не хочу умирать! Льюис!..
Зачем ты так!
Я люблю тебя…
Она хотела подойти к нему, но не могла. Ее тело находилось в его руках. Омела умерла…
Она рыдала и билась в истерике. Не слышно. Даже для самой себя.
Льюис подхватил ее на руки и еще некоторое время стоял неподвижно. Она поняла, что именно он ее убил. Осознала. Почувствовала, что теперь может лишь наблюдать за всем со стороны — не более. Он ее не видит, не слышит…
* * *
Огромные крылья развернулись и с большим трудом подняли Тринадцатого Демона ввысь. Он летел медленно, неся свою возлюбленную на руках. Прижимал ее, как самое ценное во Вселенной сокровище, с которым предстояло попрощаться.
Нужно было торопиться, пока ее разум не угас окончательно. Но Льюис не мог. Тянул. Рискуя опоздать.
Серый жертвенный алтарь, освещенный ярким пламенем свечей, давно ждал приношения покорителя миров. Теперь он ясно понимал, что делает. Никакой ярости, затемняющей намерения. Он приносил свою возлюбленную в жертву ради того, чтобы обезопасить ее от демонов и вернуть в ее мир. Он убил ее, чтобы предать жертвенному огню. И она останется жить!
А уже не важно, что после этого будет с ним…
Светлая демонесса в белых одеяниях, чистая, как утренняя роса, как родниковая вода, как слеза младенца… Манящая чистота, явно для него особенная!
Теперь он прочувствовал все. И вспомнил, каким странным было для него видение. Диссонанс между ним сейчас и им прежде не дал ему тогда досмотреть до конца видение. Плевать. Льюиса больше не волновало ни прошлое, ни будущее. Ладони прожигало огнем и сковывало холодом. Он хотел бы рыдать, но не умел. Незачем уметь. Теперь все стало незачем…
Серый алтарь прямо перед ним. Нужно лишь опустить ее и все…
Тринадцатый Демон застыл с ношей на руках. Он не заметил, как стали невидимыми его крылья, как в пустыне поднялись в небо встревоженные вихри, с силой и плачущим воем обрушились наземь, вместо него, вместе с ним…
Льюис опустил Омелу на холодный серый камень. Прошло несколько секунд, прежде чем пламя поглотило ее тело, не оставив ничего взамен. Он смотрел и не мог поверить, что светлой демонессы больше не будет с ним рядом. Никогда.
Но ведь он обещал ей. Поклялся. И его клятвы нерушимы. Именно в них и был выход. Выход для нее и для него. Но на последний шаг Тринадцатый Воин никак не мог решиться. Пойти против своей собственной сущности оказалось не так-то просто.
Льюис тяжело вздохнул. Через несколько минут по земному времени Омела окажется в своей постели. Чиста и девственна, как и прежде. Соблазнительна и красива. Она сможет исцелять, сможет помогать людям, выполнять свое предназначение, как должна и как хотела этого поначалу чисто интуитивно. Угадала, получается…
Что же он?
Льюис оглянулся. Никого рядом с ним. Ничего, способного уверить его в том, что в этом мире что-то стоит того, чтобы он желал здесь находиться. Медлил, словно что-то удерживало. Двенадцать демонов оставались у власти. Важно ли это было? Пожалуй, нет.
Льюис вскочил на серый алтарь и через несколько секунд скрылся в жертвенном пламени…
Глава 20
Омела торопилась, почти бежала. Проснувшись в квартире, она не сразу вспомнила, где была в последнее время и что с ней происходило. В голове, как набатом билась одна единственная мысль — спасти Никиту!
Девушка вскочила, наспех собралась и выбежала из дома. Поймала такси и, совершенно не поинтересовавшись, сколько будет стоить поездка, уселась. Задыхаясь и не в силах внятно объяснить, с минуту размахивала руками.
