— Потому что не все мусульманки носят хиджаб. Отчим не настаивает. Муж заставит — буду носить.
Взгляд Ильи внезапно становится тяжелым, нехорошим. Ревнует он, что ли? К мужчине, которого я никогда не видела? Бред!
— Если ты сейчас спросишь, что я чувствую, изменяя будущему мужу, развернусь и уйду, — предупреждаю я. — Честное слово, уйду.
— Почему ты думаешь, что мне это интересно?
— По глазам вижу. Мусульманка, хиджаб, пуританское воспитание… Продолжить логическую цепочку?
— Пожалуй, не стоит. Кофе? Пока ждем заказ. Кстати, я не спросил, какие роллы…
— Без разницы. Кофе… Да, хочу. Я позвоню, хорошо?
Как-то странно говорить с Ильей о себе. Может, и мне расспросить его? Если честно, не вижу в этом смысла. Зачем, если мы разводимся? Взаимная симпатия ничего не изменит.
«Ахарат Омарович, у меня уже есть муж, и мы любим друг друга».
Нервно хихикаю, представив лицо отчима, если он услышит такое. Нет-нет, это невозможно.
Набираю номер Мадины и радостно отчитываюсь ей, что накупила много вещей и до вечера останусь у подруги. Потом отправляю маме фото, что делала в примерочных.
— У тебя обязательный шопинг? — любопытствует Илья, ставя передо мной чашку с кофе.
О, опять началось!
— Девочки любят покупать шмотки.
— Не заметно, что тебя это радует. Ты как будто выполняешь обязанность.
— Под этим предлогом меня отпустили в Москву. — Вот же привязался! — Где бы я еще с тобой развелась?
— Покупки к свадьбе?
— К помолвке… Но свадебное платье тоже нужно заказать. Завтра поеду выбирать.
— Можно мне с тобой?
— Зачем? — удивляюсь я.
— Хочу посмотреть на тебя в свадебном платье.
— Если ты не разведешься со мной, никакой свадьбы не будет, — бурчу я.
— Это же не намек, Тами?
— Конечно, нет. — Мне бы возмутиться, но я лишь горько вздыхаю. — Я должна выйти замуж, скандал опозорит мою семью.
— Хиджаб ты не носишь, но подчиняешься решению отца?
— Отчима, — поправляю я. — Илья, чего ты добиваешься?
— Просто любопытно, — улыбается он. — Патриархальная семья — это так необычно. Но ведь ты жила здесь, в Москве, училась на юриста…
— Ты хочешь секса или проводишь расследование? — перебиваю его я.
Звонок в домофон позволяет Илье избежать ответа.
— Доставка, — сообщает он и идет открывать.
Еда так вкусно пахнет, что рот наполняется слюной. Я выхватываю из рук Ильи коробку с пиццей. Горячее тесто обжигает пальцы, начинка тает на языке.
— Мы не накроем на стол? — Илья смотрит на меня вопросительно и слегка насмешливо.
— Не-а… — отвечаю я с набитым ртом. — Ешь, так вкуснее.
К счастью, он не возражает. На столе вместо тарелок открытые коробки с роллами и пиццей и баночки с соевым соусом и маринованным имбирем, одноразовые палочки и салфетки. Я наслаждаюсь воспоминаниями и таскаю у Ильи из-под носа роллы.
— Мои вкуснее? — смеется он.
— Конечно. А ты не знал? Попробуй.
Протягиваю ему ролл из той коробки, что ближе ко мне — подношу на палочках ко рту. Он медленно и задумчиво жует ролл.
— Да, ты права, вкуснее, — соглашается он.
И точно так же подносит к моим губам кусочек из своей коробки.
Мы дурачимся: прячем за напускной веселостью то, что волнует нас сильнее, чем еда. И все же наступает момент, когда откладывать разговор бессмысленно. Я осталась здесь из-за просьбы Ильи. И не для того, чтобы пообедать. Мы оба знаем, что нас влечет друг к другу.
Как женщина, я жду инициативу от Ильи. Теперь он знает все: я неопытна и напугана. Пусть прошло много лет, я все еще помню тот липкий страх, отвращение и боль. Если Илья передумает, я его пойму.
— Оставь, — говорит он, когда я хочу убрать со стола. — Потом. Иди ко мне.
Он увлекает меня на диван, усаживает рядом, обнимает за плечи.
— Ты напряжена, Тами, — говорит Илья. — Боишься?
— Не знаю, чего от тебя ждать, — признаюсь я. — Вроде бы понимаю, что если бы хотел изнасиловать, то не остановился бы… И все же…
— Прости. — Он целует меня в макушку. — Мне показалось, ты хочешь поиграть в недотрогу. Может, просто скажешь, чего ты ждешь?
— Чуда? — Я не уверена в собственных желаниях. — Только не знаю, что будет чудом… Секс с тобой или развод.
— Можешь рассказать, как это случилось?
«Это» — изнасилование. Илья деликатен, и все же я ждала вопрос.
— Не хочу повторять ошибку, — добавляет он. — Если буду знать, чего не стоит делать, будет проще.
— Ничего особенного. — Я тщательно подбираю слова, чтобы наш разговор не превратился в сеанс психотерапии. — Я училась в девятом классе, а он был старше и намного сильнее. Да и много ли надо сил, чтобы скрутить перепуганную насмерть девчонку? Было больно, мерзко и стыдно.
— И заявление, надо полагать, ты не писала…
Замечаю, что Илья напрягся: мышцы закаменели, а рука, ласково гладящая меня по плечу, замерла.
— Не писала, — соглашаюсь я. — Мама тогда еще работала в гостинице, убирала номера. Меня изнасиловал ее начальник, хозяин гостиницы. Уважаемый человек… — Я усмехаюсь. — Мне никто не поверил бы.
— Типа, сама виновата?
— А как же. Я выглядела старше своих лет, сиськи, попка… все на месте. Блузка в облипочку и юбка, едва прикрывающая трусы. Про таких говорят, мол, шалава, сама спровоцировала.
Илья тяжело вздыхает.
— Эта гостиница здесь, в Москве?
— Да.
— И он до сих пор…
— Нет. Вроде бы он продал бизнес и уехал за границу. Илья, это случилось давно, не заморачивайся.
Неужели так за меня переживает? Нет, не может быть. Или может…
Он проводит ладонью по лицу, как будто смахивает паутину.
— Ладно, да… ты права… Тами, я говорил, что не буду спрашивать согласия, но все же… Ты позволишь показать тебе, что такое настоящий секс?
— Да, — отвечаю я, не задумываясь.
Как ни странно, воспоминания уже не причиняют мне сильную боль. Я готова довериться Илье и оставить прошлое в прошлом.
— Позволишь, правда?
— Да, — киваю я. — И больше можешь не спрашивать.
Я сама тянусь за поцелуем. И сама сажусь на колени — лицом к Илье, подобрав подол платья и разведя ноги.
10
— Бесстыжая девчонка, — выдыхает Илья, когда я касаюсь промежностью его паха.
